Александр Николаевич Лекомцев
Неолит – не заграница
Вскоре они поставили «Амур» на якорь, почти на косе, но далеко, в море. Движок заглушили, так что «Волговскому» мотору была дана передышка.
– Лёша, объясни мне, что происходит? – почти сурово потребовал Песков. – Я, всё-таки, подполковник в отставке, а ты со мной, как с салагой, как с пацаном…
– Ты такой же подполковник, как вон та, летящая над нами, чайка, адмирал, – ответил Зуранов. – Но кто знает, может, она скромно считает себя, к примеру, капитаном второго ранга. Но тоже – мания величия!
– Отставить! Не шути, Зуранов! Не играй со мной в жмурки, – прошипел Песков. – Есть ведь и правосудие, оно разберётся. За что ты ударил меня там, на берегу?
– Наверное, за то, что ты хотел его пристрелить, – выразил своё предположение Борисов. – И ты, старик, даже нас не постеснялся. Ну, прямо Рембо какой-то!
– Если бы он успел выстрелить в Алёшу, – просто сказала Валерия, – то я задушила бы этого гнилюка собственными руками.
– Скажу коротко, как могу, – Зуранов поднял правую руку вверх. – Вот этот негодяй в Пскове, на самом деле, убил подполковника в отставке… Никиту Никитовичу Пескова. Труп спрятал, неизвестно где. Присвоил его небольшие сбережении и документы. Умело переклеил фотографию в паспорте и тут же «ксиву» поменял. Заявил об утере документа. Он вошёл в доверие отставного офицера и не сомневаюсь, что убил его выстрелом в затылок. Очень просто.
– Надо будет это доказать на суде, – мнимый подполковник держался самоуверенно и нагло. – А теперь ничего доказать невозможно. Да и не без гроша сижу. Кишку порвёшь, лягавый! Так что, не рыпайся, только в дерьме выпачкаешься.
Но то, о чём сейчас говорил Зуранов, было новостью и для Семёна, и для Валерии. Хотя они прекрасно понимали, что Песков – и есть тот самый Хозяин, на которого неустанно работали два «банка». Рецидивист Пузырь, у которого за плечами несколько отсидок за грабёж и налёты… с доказанным «мокрым» исходом. Последний, пятый срок, он не досидел. Умудрился уйти на «пересылке», каким-то, непонятным образом, убив охранника. Без поддержки солидного зоновского начальства здесь не обошлось.
Когда он удачно, как бы, сделался Песковым, то случай свёл его со старыми знакомыми, козырными «шестёрками», которых он удачно «запряг», с помощью угроз и обещаний всяких благ. Бульдог, Мотя и Коршун. Они были у него в самых главных «контролёрах». По сути эти отпетые «угланы» помогли Пузырю «сесть на хвоста» сразу двум «банкам» – «Ромашке» и «Красной гвоздике».
Через своих ублюдков он наплёл руководителям бандитских группировок, что за спиной мифического Хозяина стоит не только городская, но и российская мафия. Причём, поддерживают его сильные мира сего от… большой власти. Потом так и получилось. Его уголовникам, на самом деле, пришлось «замочить» кое-кого из «банкиров» и хорошо припугнуть Кривобокова и других… господ.
– Вот так-то, – сказал Зуранов, – Григорий Александрович Грибов. Ты, старый шарлатан, часто шёл на риск, понимая, что и тебя могут и раскусить, и убрать. Надо сказать, ты умело манипулировал мной.… Но я ни о чём не жалею. Я убирал бандитов. Смерть твоих «шестёрок» – заслуга моя и Шерстенёва. Ты прекрасно знаешь, что нет в живых ни Бульдога, ни Коршуна, ни Моти…
– Такие «погремухи» мне не знакомы, – Грибов старался всё отрицать. – Да и я совсем не тот, кем ты меня называешь, Зуранов.
– Хитрый Митрий! Нагадил в штаны, а говоришь – заржавело, – съязвил Алексей. – Я не сразу понял, что ты много раз пытался меня тихонько ликвидировать. Послал ко мне несчастную дурочку Бровкову с ядовитым перстнем. Всё продумал. Не ты же тогда, Пузырь, играл роль военного пенсионера Пескова, а я. Сообразительный старикан!
Да, Грибов держал нос по ветру. Когда «банкиры» осмелели и стали многое не додавать неизвестному Хозяину, Пузырь начал сам активно помогать «Порталу», стараясь наказать, как можно больше, «банкиров» из обеих «фирм». Понятное дело, он пуганул их очень здорово. Одно время бандиты из «Ромашки» и «Гвоздики» считали Зуранова чуть ли ни самим… Хозяином.
При желании, в определённый момент он мог бы им стать.
– У меня имеется на берегу… четыре «лимона» американских «баксов», – хрипло сказал Пузырь.– Половина из них будут вашими. Вам хватит,. И разойдёмся, как в море две доски.
– У тебя, Пузырь, мозги основательно простужены, – с издёвкой заметил Зуранов.– Ты всё время прикидываешь, где бы и как нас шлёпнуть… Мечтатель. У всех покойничков мы награбленное аннулировали, включая супругов Шнорре, Булину, Ивасёву, Листрилова… Да и ты теперь… несчастный Буратино. Нищ, как… Иоф. Там у тебя в Свиридовке, где сгорела твоя дача, было не четыре миллиона, старый плутишка, а гораздо больше… Мы всё пересчитали.
– Где ты их нашёл? – застонал Пузырь
– Они спокойненько лежали в сторонке, под ржавой бочкой зарыты, в металлическом ящичке, – сообщил Алексей. – Вот если четыре миллиона умножить на четыре, тогда, приблизительно, кое-что и кое-где сойдётся… Есть предположение, что всё можно и нужно перемножить потом и на цифру «сто». Мы найдём концы.
– Что ж, вы меня победили. Плывём к берегу, – сказал уголовник.– Я ведь кое-что знаю о вас… За пару сотен миллионов «баксов» буду молчать.
– Шайтан! – выругался на, каком-то, непонятном зыке Зуранов. – Труп – и ещё торгуется! Ты считаешь, что после того, что натворил в городе, да и, пожалуй, в стране, мы оставим тебя в живых? Ты собираешься жить? Но это же наглость! Ты не имеешь на существование никакого права!
– Как? – ещё больше, чем Зуранов, удивился Пузырь. – Вы меня убьёте?
– Наконец-то, сообразил, – сказал Борисов и метнул в голову Пузыря нож.
Лезвие финки, мгновенно промелькнув в воздухе, прочно вошла в правую глазницу Пузыря. Так не стало Хозяина и самых главных «банкиров» сразу нескольких провинциальных городов. Жаль, что чересчур уж легко, в отличие от своих жертв, подох мнимый Песков. Но слишком уж надоела сыщикам его наглая рожа. Пусть теперь его труп плывёт даже в нейтральные воды. Чёрт с ним!
Казалось бы, с «банкирами» в родном городе Зуранова было покончено… Но если бы всё было так. Лохотерапия, базирующаяся на доверчивости и желании большинства разбогатеть мгновенно, продолжала жить.
Воины-обезьяны без особого энтузиазма и рвения спускались потайной тропой в ущелье, где теперь, возможно, многих из них ждала смерть. Да и Грыг уже утратил злость и азарт. Ему надоело убивать и не хотелось быть убитым. Кто знает, может, это и есть мудрость по-настоящему разумного существа или просто упрямство зверя, не знающего вкуса мяса.
Зур и Вла рассчитывали на внезапность нападения на Чёрных Гномов. Обезьяньему войску почти это удалось. Но только «почти». Хвостатые Люди натолкнулись на такое мощное сопротивление, что, чуть было, не обратились в паническое бегство. Их очень активно поддерживали огнём из АКМов Зур и Вла. Но эта была капля в море, которая ни чуть не смутила маленьких, но сильных и ловких Чёрных Гномов.
Когда обезьяны поняли, что из ущелья не так-то просто убраться под натиском неприятеля, они стали более злыми и яростными. В них снова вселилась неумная отвага и презрение к… земной Смерти. Но и Чёрные Гномы были настроены точно так же, причём, их было гораздо больше. Правда, они уступали обезьянам физически, поэтому на одного Хвостатого воина нападали сразу четыре или пять Чёрных Гномов. Но, всё-таки, с величайшим трудом и с большими потерями обезьяны одолевали врагов. Грыгу, который случайно попал, в пылу боя, в свалку мёртвых, отгрызли почти все пальцы на левой ноге-лапе. Теперь он был не только одноглазым, но и хромым.
Патроны для АКМов закончились, скоро и вальтеры оказались без боезапаса никчемными игрушками. Ручные осколочные противопехотные гранаты они израсходовали почти сразу же. Поэтому Зуру и Вла пришлось орудовать железными топорами.
В пылу боя, исход которого был уже ясен, но который ещё продолжался, Вла почти потерял из вида сына. Но рубка шла такая, что некогда было отыскать его даже глазами. Только чудо спасало старого Вла от смерти, а может быть, не пришёл ещё его час. Но вот, наконец-то, наступило затишье. Стало ясно, что племени Чёрных Гномов больше не существует. Где же Зур?
Раненный дротиком в бедро, Вла, ковыляя, бродил среди трупов, искал своего сына. Он увидел его среди поверженных врагов. Великий сыщик умирал… Да что там… Великий сыщик… умирал его родной сын. Повелитель обезьян потерял очень много крови, да и получил, по сути, смертельную рану копьём в живот. Он не приходил в себя. Он не слышал, как плакал над ним отец, проклиная… непутёвую жизнь, обращаясь ко всем богам, каких знал. Он умолял, просил их, чтобы вместо Алёши, они, Великие, Добрые и Всемогущие, забрали его в Иной Мир. Хоть в ад, но только его! И никого больше!
Собравшись с силами, Вла соорудил носилки из двух жердей и большого куска леопардовой шкуры. И они вдвоём, вместе с Грыгом, вынесли умирающего Идущего по следу из ущелья. Они считали, что Дух Великой реки должен спасти его, исцелить.
Обезьяны, оставшиеся в живых, оставили их. Хвостатые Люди тоже уходили из страшного ущелья, видевшего тысячи смертей: кто умирать, кто с надеждой – выжить.
На берегу Ом-Лом Вла и Грыг решили передохнуть. Тут был очень крутой берег, и почему-то, Вла представил, как падает вниз, с обрыва, и ему стало страшно. Но не за себя, а за Зура. Ведь если отец упадёт, то кто же спасёт его сына? Сейчас он желал только одного – выздоровления сына. Пусть чудо спасёт его от ран!
Но вот, наконец-то, к Идущему по следу вернулось сознание, и он сказал:
– Ты не ходи за мной, батя. Ты должен понять, что… смерть надо заслужить. Проводи меня в Далёкий Путь с улыбкой на лице!
– С какой ещё улыбкой? – слёзы душили Вла. – Что ты мелешь, сын?
Потом Зур стал бормотать что-то невнятное. Вла силился понять смысл слов умирающего, но не мог. Даже верный и мудрый Грыг, сидящий рядом с печальным видом, ничего не понимал. Да и что он мог понять, ведь он – всего лишь зверь…
«Лики-Ти,– обратился мысленно Вла к Посланнику Богов, – пока отец жив, он не отдаст тебе сына. Если хочешь, то можешь сразиться со мной!».
«Смешон и жалок вождь Племени Уходящих, – беззвучно и беззлобно отозвался Лики-Ти на вызов и безутешное горе отца, теряющего сына. – Вла забыл, что Боги непобедимы. Вла должен смириться и понять, что смерть есть рождение, а рождение – смерть… Но Жизнь существует всегда, а Смерти нет».
– Надоели мне всякие сказки… про белого бычка! – истошно закричал Вла.– Не верю я тебе! Не ве-рю!!!
Как же было постичь отцу суть смерти сына, которая… стояла уже, где-то, рядом, у изголовья Зура? Лики-Ти просто сошёл с ума, как Сноко. Как тысячи и миллионы Людей и Богов… Вла заткнул уши, чтобы не слышать бормотания Зура. Потом он понял, что Идущий по следу, его ребёнок, просто хочет пить.
– Сейчас, Алёша, я принесу воды,– сказал он и поспешно сорвал рядом растущую тыкву, начал спускаться к воде.– Сейчас, потерпи…
Вла зубами выгрыз отверстие в тыкве, потом выскреб всё её содержимое наружу. Выбросил. Набрал воды в этот сосуд и стал подниматься по крутому берегу наверх. Но подняться было гораздо сложней, чем спуститься вниз. Он скатился вниз. Слава Богу, тыква не разбилась. Он снова набрал воды и начал карабкаться вверх. Наконец-то Вла поднялся наверх… с водой.
Но Вла не обнаружил носилок с сыном. Неужели Лики-Ти уже забрал его к себе, прямо… с носилками? Он увидел бездыханное тело Грыга, пронзённое коротким дротиком. А рядом с вожаком обезьяньей стаи лежали уже не чёрных, а пять мёртвых белых карликов, изуродованных Вождём Племени Хвостатых Людей. Видно, сначала Грыг орудовал топором, а потом, когда его лишился, стал душить врагов, ломать им кости…
Белые карлики отступили в спешке. Значит, их было не так уж и много, и они знали, что Вла здесь, недалеко. Они выбрали удобный момент, чтобы унести, отсюда, наверное, уже мёртвого Зура. Но куда и зачем? Может быть, решили его съесть. От таких мыслей и беспредельного горя Вла потерял сознание.
На внезапном уходе Зуранова-Зура за Грань Земной Обители не останавливается Жизнь. Да и он ведь не мёртвый, ибо нет ничего неживого в Мироздании. Так уж устроен Единый Мир, где есть только Настоящее, Вечное и Беспредельное. Земное тело Идущего по следу и сыщика детективного агентства «Портал» «похоронено» в пространстве между Двумя Мирами, в которых, на определённых этапах Вечной Жизни ему пришлось существовать. Без него многого не совершилось бы в обеих обителях.
Но если внимательно присмотреться к тому, что происходит вокруг нас, то можно и нужно обратить внимание на то, что Зуранов-Зур такой не один. Почти абсолютное слияние множества миров в вечном настоящем и одновременно условном времени неизбежно. Оно неотвратимо, и его невозможно отменить, как наступление ночи и дня, как многое другого, что давно уже мы перестали считать чудесами и воспринимаем в качестве должного и… неизбежного.
