Александр Николаевич Лекомцев
Неолит – не заграница
Там, на помойке, младенец пережил адские муки смерти… Отходя в мир иной, он видел, точнее, его духовная субстанция, видела, как его трупик разрывали на части голодные вороны. Но ему, как он считал, на сей раз, повезло.
С очень большими муками, недоношенный он вновь родился в довольно дружной и состоятельной молодой семье. Но прожил не больше месяца. С рождения оказался не здоров. Он умер – и снова появился на свет. Слава богу, опять здесь, на Земле, а ни где-то там, на Марсе, или в одном из, так называемых, параллельных миров, и не виде камня, или насекомого. Он снова человек. Он родился в многодетной, по сути, бичёвской семье, где был восьмым по счёту. Кроме того, он понял, что… даун.
Именно поэтому его определённая часть в виде привидения оказалось смышленее, чем «духовная субстанция», заключённое в теле младенца, которому до конца дней выпадали вечные муки на Земле, унижения, оскорбления, непонимание… Кроме того, обеспечены голод, холод, нищета. Та самая нищета, на которую, будучи генерал-майором, он смотрел с отвращением и страхом. А ведь, убивая и грабя ни в чём не повинных людей, он сам был творцом человеческих бед.
– Ты получил, что хотел Листрилов, – сказал на прощание привидению Зуранов. – А теперь пошёл прочь и больше не появляйся перед нормальными людьми, не ищи сочувствия! Ты его не заслужил, даже там, за гранью этой Земной Обители.
Привидение вмиг исчезло, и по густой непроходимой чаще первобытного леса прокатился громкий стон, похожий на вой сразу нескольких горных шакалов Нра-Ми.
Через минут двадцать они оказались в офисе «Портала». Но Зуранову пришлось снова, буквально, на мгновение вернуться в Ранний Неолит. Только для того, чтобы совершить прыжок из Мира Прошлого за руль «Форда», оставленного ими у подъезда дома, где было совершенно зверское убийство. Алексей, не торопясь, причём, очень успешно уехал на нём от опасного места.
Он не сомневался, что номер их автомобиля был уже зафиксирован и следователем прокуратуры, и полицейскими операми, которых тут, по явной наводке, было – пруд пруди и огород городи.
Но Алексей был уверен и в том, что, не имея против них, частных сыщиков, ни каких улик, представители правоохранительных органов не станут задавать работникам детективного агентства «Портал» вопросов. Тут всё ясно… Слишком уж завязались чины, стоящие на страже Закона, с представителями городской, причём, чётко организованной преступности. В крайнем случае, если всё произойдёт по другому сценарию, можно будет сказать, что их «Форд» угнали, а потом, через некоторое время, вернули на прежнее место, поставили перед подъездом дома, где находился офис «Портала».
Когда Зуранов вернулся в офис, то, доложив обстановку своим товарищам, почти прямо с порога, сказал:
– Отдадим часть денег, из тех, что Дима нашёл в квартире покойной агентши, Пескову. Они пригодятся… пострадавшему лицу. Достаточно пяти-семи тысяч долларов. Думаю, вы согласны. Будем рассчитывать на то, что Никита Никитович ещё жив. Теперь ему в собственной квартире долго обитать не придётся.
– Выходит, что сейф в его квартире, наверняка, обчистили, – сделал резонное предположение Вадим. – А там, у старого вояки хранились ещё и документы.
– Ничего подобного не произошло, Почти сразу же, после того, как мы с тобой, Вадим, переговорили с первой убитой агентшей, Бровковой, в его квартире, – пояснил Зуранов, – знакомые парни Пескова, из бывших армейских офицеров, взяли и деньги из сейфа, и документы. Когда я ему позвонил из офиса, он мне ответил, что всё в порядке, всё находится в надёжном месте. Песков – предусмотрительный старик. Я предполагаю, что это не последние его сбережения. Но дадим ему часть трофейных долларов. От нас не убудет… Да и мы не бедствуем, как многие миллионы российских граждан.
– Послушайте, мужики! – сделал вдруг неожиданное признание Прихватов. – Сегодняшний день мне показался целой вечностью. Как много произошло за это время, чёрт возьми, жуткого и не совсем понятного! Такой длинный день!
– Мы – не одна, а три Алисы в стране кошмарных чудес, – философски заметил Шерстенёв. – Так мне кажется.
– Мы в плену собственных заблуждений, – Зуранов достал из шкафа бутылку, возможно, с настоящим армянским коньяком, разлил его по рюмкам. – Надо сказать, что этот самый день ещё не завершился. Всего-то, первый час дня…
Они, пока не вступая в разговоры, выпили, закусив старыми шоколадными конфетами, которые лежали здесь же, в вазочке, на столе.
В офис вошла Жанна. Молча присела к столу. Налила и себе в рюмку коньяку. Выпила и глубокомысленно сказала:
– Есть одна старинная и поучительная история про Колобка. Он считал себя значительной личностью, часто высовывался, поэтому и сожрала его Лиса. А на наш сайт из Интернета приходит множество анонимных сообщений. В основном, угрозы, в наш адрес. Пойду, в соседний кабинет. Надо всё привести в систему, собрать, найти… концы.
– Пожалуй,– кивнул головой Алексей.– Работай, Жанна. На нас не обращай внимания.
Тардовкая встала из-за стола и прошла в соседний кабинет.
– Столько всяких и разных событий! – заметил Вадим. – Некогда оглянуться назад и осмыслить происходящее. Мне приходилось в своё время бывать в самых разных опасных ситуациях, но в таких – никогда.
– Как давно я не был дома, – сказал Зуранов. – Полина уже привыкла ждать.
– Да и мать тебя ждёт, Алексей. Странно, Антонина Павловна, существует в этом Мире и одновременно, как бы, её уже нет, – вид у Шерстенёва был усталый. – Да и жена твоя, Алексей, Полина – женщина из сказки. Ведь жил же с ней Денис Гранкин и не разглядел ничего… особенного. Может быть, тебе, Лёха, не совсем приятно то, что я говорю? Но…
– Говори, о чём хочешь! Но если бы я нашёл объяснение всему происходящему,– спокойно ответил Зуранов, – то, без всякого кощунства и дешёвого базара, был бы не только такими, как ты, Вадик, но и более компетентными людьми, окончательно и бесповоротно причислен к лику святых.
– А тебе это надо, Лёха? – не без явного сарказма в голосе поинтересовался Прихватов, разливая коньяк по рюмкам. – Мне вот лично приятно просто посидеть целых пятнадцать минут и ни хрена не делать.
– Но сегодня долго отдыхать не придётся, – сказал Зуранов. – Не стоит расслабляться. Я Пескову звонил после завершения чёрных дел в его квартире. Обещал с ним подробнее переговорить через неделю или две. Но, думаю, что тянуть резину не стоит. При всём не очень славном раскладе, стечение обстоятельств для нас назревает не такое уж и поганое. Надо вызывать такси. Пусть наш «Форд» пока отдохнёт и больше не светится. Сейчас поедем к Никите Никитовичу на дачу. Пришло время проведать отставного подполковника или его труп.
Через полчаса они уже ехали к Пескову. Жанна осталась в офисе. За рулём такси, обычной «Волги», сидел неразговорчивый усатый мордоворот средних лет. Мужик, явно, подрабатывал на собственной машине в частном автотранспортном агентстве «Аделаида». Изматывал себя и свою «волжанку» в свободное от основной работы время, стараясь за счёт дополнительного заработка вырваться из круга из основной массы неимущих граждан города.
По безразличному и усталому выражению лица «извозчика» не трудно было догадаться, что его не волнуют ни внешняя и ни внутренняя политика страны, ни локальные войны, ни катастрофы, ни женский пол… Ничего, кроме возможности заработать.
Одним словом, подозрения таксист не вызывал. Ясно, что частным сыщикам светиться было нельзя. Жизнь «порталовцев», на грани фола, слишком уж часто преподносила им страшные уроки. Доллары, евро и рубли, оставшиеся после трагической гибели, кровавых «банковских» агентш Бровковой и Пальман, были не такими уж и малыми. Решено было разделить их по-честному, между своими.
В пересчёте на «баксы» Пескову причиталось около восьми тысяч долларов, по столько же – каждому сотруднику детективного агентства «Портал», разумеется, включая и Жанну Тардовскую, которая зарекомендовала себя с самой лучшей стороны. Решено было не обидеть и Булину, старую учительницу, пенсионерку, ушедшую от них. Понять Луизу Самсоновну было можно и нужно, ибо приключения на задницу в солидные годы доброй женщине ни к чему. Впрочем, от безднежья она не страдала.
Слежки за такси, в котором они ехали, не наблюдалось, и сыщики мало помалу стали отходить от недавних событий. Они очень убедительно попросили таксиста увеличить скорость, обещая расплатиться с ним по-царски. Это дало свои результаты, и минут через сорок детективы оказались в районе новых дач садоводства «Тельманское», неподалеку от села Свиридовка. Почти, пустынное и безлюдное место. Но по-другому и быть не должно, ведь ещё не наступил вечер. Строения здесь стояли самые разные: и четырёхэтажные особняки, и наспех сколоченные фанерные халупы, а местами – лишь участки, с ещё далеко не начатым строительством.
Издали они приметили, возле ажурного скромного двухэтажного домика Пескова трёх молодых людей с канистрами. Постарались подойти к ним незамеченными, вдоль высокого забора, прячась в кустах тальника. Ясно, что парни с канистрами, ведущие себя нагло и оторвано, приехали сюда или на попутке, или на автобусе, или на электричке. Понятно, это своеобразная конспирация. Не будет оставлено, даже поблизости, следов от протекторов автомобиля.
Сыщикам стало ясно, что, воспользовавшись безлюдьем, «банкиры» из «Гвоздики» решили подпалить отставного подполковника прямо живьём в его собственном загородном доме. Наверняка, они крепко привязали его к стулу или к кровати надёжной верёвкой, потому что входная дверь в летнее загородное жилище Никиты Никитовича была открыта настежь. А, может, Пескова уже и в живых-то нет. А сторож, если такой в садоводстве имелся, скорей всего пьян. По-другому редко случается.
К поджигателям они подбирались осторожно. Слишком уж открытой была местность. И всё, вроде, шло гладко, и когда оставалось метров тридцать до дома Пескова, сыщиков заметил один из криминальной тройки. В отличие от своих подельников, он слишком уж усердно поливал бензином бревенчатые стены «фазенды», выстроенную под «нарядную» русскую избы довольно больших размеров. Этот, самый глазастый из банды, нырнул рукой в карман, явно, за пистолетом.
Но его попытка поупражняться в стрельбе по живым мишеням была последней в его грешной и непутёвой жизни. Зуранов умудрился, практически не целясь, уложить бандита из своего ПМ. Второго «пострела» двумя пулями навсегда успокоил Шерстенёв. Третьего отправлять в преисподнюю не пришлось, хотя Прихватов был готов продырявить «тупой чердак» молодого мерзавца с жёлтой и жидкой растительностью на голове.
Бандит охотно и поспешно поднял руки вверх. Его обыскали, обезоружили. Дмитрий и Вадим, взяв за руки и ноги один из трупов, потащили его прямо в дом Пескова. Второго покойника занёс туда Зуранов, легко взвалив его на плечо. Одновременно он держал под прицелом своего пистолета бандита, который был бледен и находился на грани шокового состояния.
Трупы они бросили на пол, в горнице, на первом этаже, рядом с Песковым – крепко связанным по рукам и ногам и кляпом во рту. Подполковник гневно вращал глазами, пока его не освободили от пут. Первой его фразой было не приветствие, не приглашение дорогих гостей к чаю, а замысловатый, но прямой и открытый русский мат, вероятно, позаимствованный им из лексикона командного состава нашей доблестной армии.
– Ядрёна вошь! – разминая затёкшие руки и ноги, уже гораздо проще выразился Никита Никитович. – Ну, и вляпался же я с вами в историю, друзья мои!
– А мы ведь предупреждали вас, – мягко заметил Зуранов,– что опасности предвидятся и бобы какао на рынке подорожали.
– Ладно, виноват. Исправлюсь! – сказал отставной подполковник, присаживаясь на край дивана и направив указательный палец в сторону трупов. – Но зачем вы сюда эту дохлятину принесли? И нечестно получается. Гха-ха-ха! Двух гадов убили, а третьего… Почему вы его оставили в живых? Судить? Такого гада судить? К чёрту, друзья мои! Таких судить пошло, их надо просто уничтожать, как… тараканов.
От этих прямых и простецких слов «банкир» съёжился и стал, как бы, ещё меньше ростиком. И так то – аршин с колпаком. Бандит залепетал что-то невнятное, переминаясь с ноги на ногу. Путь к бегству ему был отрезан – в дверях стояли Прихватов и Шерстенёв. У окна – Зуранов. Но мелкий бандит, всё же, решился. Прыгнул в сторону Алексея, стараясь нанести ему удар ногой… ниже пояса.
Но эти жалкие потуги с его стороны были нелепы и смешны. Дмитрий и Вадим даже поленились направить на преступника стволы своих пистолетов. Зуранов правой рукой перехватил сразу обе ноги гадёныша, занимающие второе место по упитанности и «накаченности» после деревянных ходулей.
Уже падающему на пол бандиту Зуранов слегка врезал ладонью по переносице. «Крутой паренёк», с окровавленной рожей, ойкнул и прилёг на пол… рядом с бесславно погибшими товарищами. Естественно, он на энное время притих.
– Вот так-то будет лучше, – резюмировал Алексей. – А вам, Никита Никитович, надо всё бросить в этом городе и сегодня же уезжать отсюда. Может быть, навсегда, а может – на годик-другой. Не знаю, когда мы разделаемся со всей этой нечестью из «Красной гвоздики» и «Ромашки». Правда, последняя для вас совсем не страшна.
– Отставить! Какая ещё, к бесу, «Ромашка»? Может, я никуда отсюда не хочу ехать! – вспылил Песков, но тут же успокоился, подумав, согласился. – Так точно, Лёша! Но, всё-таки, Ты прав. Надо убираться по добру – по здорову, пока меня не пустили в расход.
Прихватов протянул Пескову небольшую стопку банкнот в импортном выражении:
– Тут чуть больше семи тысяч долларов. Вам на железнодорожный билет хватит до самой отдалённой точки России. Да и на житьё в гостинице. А если учесть, что вы, простите, не бедствуете, Никита Никитович… Одним словом, вы нам очень помогли, и мы перед вами в долгу.
– Это верно, в долгу, – подтвердил слова коллеги Зуранов. – Ваша дача, примерно, потянет на три-четыре миллиона рублей. Мы покупаем её у вас за десять миллионов. Номер моего мобильного телефона вы знаете. Сразу же, как доберётесь до места, дайте мне знать. Мы найдём возможность переслать вам эти деньги, не навредив вам.
– Возьмите, Никита Никитович, пока эти деньги, – сказал Вадим. – Ведь не просто же так мы вам их даём. А дачу вашу, извините, мы сожжём. Это наши вынужденные затраты. Да и далеко ведь не всё измеряется деньгами.
– Коли так, – согласился с доводами сыщиков Песков, взяв пакет из рук Прихватова. – Чем смог, тем и помог вам, друзья мои. Гха-ха-ха!
– Заодно здесь сгорят и три бандитских трупа, – пояснил Вадим. – Нам не придётся возиться, закапывать всякую падаль.
– Почему три? – прошептал пришедший в себя бандит. – Почему три трупа? Я ведь… живой.
– Тебе это только кажется, – сказал Дмитрий. – Впрочем, считай, как хочешь. Мы тебя в любом состоянии поджарим. Ты ведь хотел заживо сжечь человека. А судить тебя хлопотно. Себе дороже. В последнее время, я допускаю, что по определению нашего городского суда ты, вполне, можешь оказаться невиновным. Или найдётся, в крайнем случае, какой-нибудь «добрый доктор Айболит» и за определённую плату объявит тебя невменяемым. А потом ты, резко, через годик вдруг снова станешь здоровым… Когда ты из канистры стены дачи бензином поливал, что-то насвистывал. «Кармен-сюиту»? Не ошибаюсь?
– Нет. «Танец с саблями» Хачатуряна, – тихо ответил бандит, приняв сидячее положение. – Но откуда вы знаете, что я что-то насвистывал?
– Он, почти что, Ури Геллер,– не без юмора заметил Вадим.– Правда, Дмитрию Аркадьевичу за это не платят и на российское телевидение не приглашают.
– Я всё расскажу, – с ужасом в голосе заговорил бандит,– всё, что знаю… и про «Гвоздику», и про «Ромашку». Мне зачтётся…
– Успокойся. Зачтётся, – согласился Зуранов, – но только на том свете. Мы тебя решили отправить в командировку, из которой, если кто-то возвращается, то в изменённом состоянии и, возможно, не в эту обитель. Допускаю, что ты и вернёшься сюда, в виде какой-нибудь тли. С абсолютно изменённым сознанием. Так что, дорогой ты наш, очищение твоей бесшабашной души живительным огнём просто необходимо.
– А чем ты лучше других? – урезонил бандита Песков. – Куда твои дружки, туда и ты должен отправляться.
– Я? – бандит вжал голову в плечи. – Да я… хороший. Я почти матом не ругаюсь, на аккордеоне умею играть…
– Вот там, в аду, гха-ха-ха, – резко сказал Песков, – самому Сатане и поиграешь.
– Больше нам ничего не надо говорить, – Зуранов был неумолим и настроен решительно по отношению к бандиту. – Мы уже всё о вас, так сказать, банкирах знаем.
– Нет, не всё, – бандит рискнул встать с пола на ноги.– Вы вот, например, не знаете, что сынок Зои Михайловны Ивасёвой, её Паша, пацан… Ну, та, что заместитель директора банка «Простор», она не последний человек в ихней… бандитской «Ромашке». Паша, скажу вам, – не родной её сын.
– Какая разница! – махнул рукой Зуранов. – Нам-то что с этого, родной он или не родной. Это сути происходящего не меняет.
– Разница есть,– щуплый бандит перешёл на шёпот. – Лёша Кривобоков – каратист. Они вместе в «Ромашке» с этой стервой Зойкой заправляют… Так вот он, Кривобоков, десять лет тому назад в Заяровске-Нагорном прямо у продовольственного магазина, то есть перед входом в магазин, замочил одну молодую бабу, а ребёнка её взял прямо из коляски. И на поезд! Вот так! Свидетели имеются. Мы искали на него «компру» и нашли… А в драке он опасен. Наши его ментам аккуратно пытались сдать, но что-то помешало.
– Больно уж ты, малой, информирован. вездесущий, бесёнок, – Зуранов старался вывести на откровенный разговор бандита, который цеплялся за жизнь, как мог. – Но это твоё сообщение кое-чего стоит. Центов десять-пятнадцать.
– Вы не смотрите, что я такой молодой на вид. Мне уже давно за тридцатник, – приободрился бандит. – Кстати, я в своё время успешно закончил учёбу на факультете журналистики… Малость в прессе поработал, а потом посмотрел… кругом несправедливость и разбой. Ну, вот и решил… сменить квалификацию. Теперь каюсь. Был не прав.
В своей исповеди бывший репортёр начал говорить о наболевшем, уходить в сторону. Он сетовал на то, что местная городская газета, сохранившая своё название «Заря» с давних совдеповских времён, ныне стала самым настоящим бульварным листком, самой, что ни на есть, «жёлтой» газетёнкой. Она поменяла формат, содержание и направление.
Получилось так, что фактически новое издание, личный рупор местного городского мэра Николая Петровича Мордулёва, очень здорово пользуется авторитетом, довольно интересной и сильной газеты «Заря», которой заправляли коммунисты. Но что греха таить, умело это делали и грамотно, и в сто крат газета «Заря» не в столь давние времена была свободней и раскованней в своих публикациях, чем нынешняя… несуразица.
Её нынешний редактор Афанасий Григорьевич Микоть, если прикажет Мордулёв, то расхвалит и поднимет на самый высокий уровень, к примеру, «ножки Буша». А в данном случае с её страниц поют, что американских кур жрать невозможно и даже опасно. Страницы её забиты сплошными отчётами, в виде таблиц, об «успешной» работе городских предприятий и организаций, которой, разумеется, руководит местная организация, во главе которой неофициально и скромно стоит сам Мордулёв. Её гадкие страницы забиты дешёвой рекламой.
Надо же кормиться Микотю и его жене, которая является заместителем редактора. Да и другие, юные «журналисты», пригретые здесь по блату, только и знают, что передирать из Интернета никчемные и пустые материалы… Сами же пишут какую-то залепуху мелкую, ибо ни очерка о человеке, к примеру, труда или доброго фельетона об очередном негодяе сотворить не в состоянии. То бишь, это есть «свободная» пресса, свобода которой заключается в том, что можно что-то нацарапать о проститутках, их голых задницах и наркоманах…
Но не дай бог зацепить крупного магната, который подкармливает активно не только Мордулёва, но и порой Микотя!
Впрочем, все схвачено, ибо Мордулёв, только благодаря своей деятельности на посту мэра, очень удобен для губернатора области Александра Владимировича Попрашаева. Ещё бы! Его людишки многочисленные, активно ведут отлов осетровых и не только там, где царствует Мордулев. Александр Владимирович и его великовозрастный сынишка от незаконной ловли и продажи осетра и паюсной икры сколотили себе огромные состояния. Вот Микоть и поёт им дифирамбы, ведь и Мордулёв пока не последнее лицо в области. «Бабки» делаются на многом. К примеру, на заготовках, как бы, условно погорелого леса и его продажи за бугор.
А если не поделиться своими очень левыми доходами Попрошаев со столичными крутыми пацанами от… власти, то вместо Попрашаева поставят какого-нибудь Шпротеньерга. Он уже наготове и… «построился». И он своего добьётся, потому что прогнуться хорошо может и не случайный зад умело лизнуть. Зато крут, короче, требователен будет к подчинённым. А если возомнит, что ему подчиняется и народ той местности, где ему придётся «заруливать», значит, людишкам несдобровать.
Такова ситуация в городе, да и в области, с её «свободами» и «демократическими» нововведениями.
– Всё это интересно, но не совсем по теме. В любом случае тебе следовало оставаться человеком, не уподобляться свиньям у большой кормушки. Не стоило становиться бандитом. – справедливо заметил Зуранов, закуривая. – Мне нужны некоторые доказательства, что Кривобоков – не очень хороший мальчик. А до таких, как Микоть и его хозяева, очередь тоже дойдёт.
– Доказательства?! – бывший журналист ударил себя кулачком в грудь. – Компромат на господина Кривобокова имеется железный! Понимаешь? Извините, я хотел сказать, «понимаете».
– Отец у мальчика есть? – поинтересовался Зуранов.
– Был. Понятное дело. Инженер Шилов. Вот. С ума сошёл, – пояснил бандит. – Потом в «психушке» его отравили. Нарочно его в дурдоме отправили на тот сеет. Точняк и верняк, что психом он и, вообще, не являлся. Так держали. В не столь и давние времена такие процедуры совершались запросто. «Ромашка» – огромная сила.
– Твоей болтовнёй можно дороги мостить, – недоверчиво сказал Вадим. – Получается, что «Ромашка» существует не меньше десяти лет.
– Какие там десять! Но, может быть, и десять, и двадцать, – видно было, что бандит не лгал. – Я же такого ничего про сроки её существования не говорил. Просто, Кривобоков и Зойка давным-давно знакомы. Оба они дела свои вертели… не эти, а другие. Спекуляция и прочее. Ведь и тогда можно было крутиться, если с умом. А «Ромашка», может, на полгода постарше «Гвоздики», или чуть больше.
– Тебя как звать-то, поджигатель? – спросил Зуранов. – Или от страха память отшибло?
– Почему? Помню, – на полудетском личике бандита появилось подобие улыбки. – Я – Вася Гимов, а в народе нашем… прозываюсь Лапоть. За простоту мою и честность. У меня отсидок, вообще, не наблюдалось. А вот, кто «Красной гвоздикой» заправляет, не имею понятия. Чего уж там, некоторые из наших многих стариков… поубивали. Я лично – ни одного. На «мокруху» никогда не иду. Принципиально. По натуре такой.
– Отставить! – возмутился Песков. – А пятнадцать минут назад, подлец, ты же хотел сжечь меня… в живом состоянии!
– Ты что такое говоришь, папаша? Я – и сжечь!– Вася часто заморгал своими, почти бесцветными, ресницами. – Я только бензином поливал твой… летний квадрат, дом, то есть. Я поливальщик, а не поджигатель.
– И за это тебе, сволочь, надо выдать какую-нибудь медальку! – Никита Никитович не мог успокоиться. – А жить ты, видно, очень хочешь, если запросто предаёшь вот сейчас своих, подельников.
– Само собой, хочу. Я, может, когда-нибудь роман напишу про всё это… кошмарное, и мне тут нечего придумывать, – просто ответил Гимов. Он показал пальцем на труп парня, у которого второй пулей Вадим снёс часть черепа. – А поджигал бы твою хату – Колокол. Ловкий был и шумный, как… колокол. За то ему такое погоняло всучили. Но вот, сам видишь, его шустрость человеческая от пули не спасла.
– Алексей! – обратился Песков к Зуранову. – Давай в соседнюю комнату пройдём, друг мой. Кое-что хочу тебе доложить… Не при этом же… гадёныше.
Кивнув головой, Зуранов пошёл вслед за военным пенсионером. В маленьком уютном кабинете Никита Никитович чистосердечно признался, что всегда был наготове, ожидая возможного налёта бандитов на его дачу, но слегка… обмишурился. Хотя у него тут, на втором этаже, пятизарядная мелкокалиберная винтовка ТОЗовка имеется. Его знакомые ребята, молодые офицеры запаса, ушликоторые. Были в гостях у Пескова, а тут на Никиту Никитовича со спины, что называется, и налетели… поджигатели.
Если бы бандиты заявились сюда на полчаса позже, то Песков был бы уже на железнодорожном вокзале. Понимал, что опасность реальна и приготовился к отъезду, решил недельки две-три… отсидеться, что называется, в укромном местечке. А Зуранову бы он дал обязательно телеграмму прямо с поезда, что всё, мол, в порядке, что он, Песков, в надёжном месте, и… «до встречи».
А ехать Никита Никитович собирался в глубинку, в Иркутск, по дороге на Россию из окна вагона решил посмотреть, а потом, сразу по приезду на место, по набережной Ангары прогуляться. В общем, знакомые там имеются, и он не без денег. «Не волнуйся, Лёша, друг мой, гха-ха-ха! У меня ни одной копейки и цента из личных сбережений не пропало. А вот жизнь, сдуру и по своей глупой самонадеянности, чуть не потерял».
Песков дал понять Зуранову, что абсолютно согласен с тем, что дачу его надо спалить… для конспирации. Но жалковато. Частный детектив ничуть не удивился скупости Никиты Никитовича и намёк понял, вручил подполковнику в отставке ещё три тысячи долларов. Вернулись они в общество Вадима, Дмитрия и что-то «поющего» бандита Гимова относительно довольными.
– Всё складывается нормально, мужики,– сообщил сыщикам Зуранов.– Никита Никитович, прямо сейчас, временно уезжает отдохнуть… в один неплохой городок. Может быть, отдых этот затянется на два-три года. Кто знает. Но чемоданы у него собраны.
– Я думаю, – бандит заметно повеселел и даже обнаглел, вы мне малость уделите… из ваших деньжат. Информация-то, которую вы от меня получили, ценная.
– Мы тебе пока дарим жизнь, – сурово сказал Вадим. – Разве этого мало? Она – очень ценный подарок, особенно для того, кто ходил и до сих пор ходит по лезвию ножа.
– Нет – так нет, гадом буду. Согласен! Денежки у меня, мало-мало, имеются. Всё на мази! – Начал свою тираду, счастливый от «подаренной» жизни бандит. – Умотаю отсюда куда-нибудь и пристроюсь корреспондентом в какой-нибудь вшивой и задроченной газетёнке. Уж на таком то уровне строчить, как наши писательницы-детективщицы, сумею, даже в пьяном состоянии. Вы же обратили внимание, какой я культурный. Речь у меня, что у профессора филологии, категорически, без матерных выражений.
– Может быть, когда-то и что-то ты умел, – согласился с ним Зуранов, – но теперь ты – «урка», дерьмо, коего хватает в России. Придурки и подонки, которые обувают по полной программе, огромную массу лохов и рабов, возомнивших себя народом, тебя уже в свой круг не примут. Да и речь у тебя, гражданин с верхним образованием, гораздо хуже, чем у говорящего попугая. Не блатуй!
– Да я поднатаскаюсь! Ещё и романы буду шпарить трёхтомные! Всё у меня имеется и всё на мази! – не унимался Вася. – А вот бабы у меня постоянной не имеется, поэтому сквозану куда-нибудь, на Камчатку. Сяду на поезд – и в Петропавловск-Камчатский!
– Туда поезда не ходят, – заметил Дмитрий.– Даже некоторые москвичи об этом знают.
– А что, отменили?– удивился Гимов.
– Туда только самолёты летают, болван! – не очень дружелюбно сказал Вадим.– На пассажирском судне тоже можно… Или в университете тебе забыли об этом сообщить?
– Не надо меня учить! Найдутся гроши и на самолёт, – распалился бандит, почувствовав, что его пощадили. – Да, как я слышал, билеты на самолёты подешевеют.
– Отставить! Ты, гадёныш, так разгорячился. Размечтался щипаный гусь! – вставил своё слово Песков. – Наказан будешь, подстилка!
– Я, конечно, извиняюсь, – криво улыбнулся Вася, – но за такие слова…
– Тебе обидно, что ты меня живьём не сжёг, – Никита Никитович криво ухмыльнулся. – Не доберёшься ты до Камчатки.
– Да мне плевать! Тогда я в Мытищи «сквозану», – резко изменил свои намерения бандит, – или даже в город Орёл!
– «Сквозанёшь» туда, куда я тебе прикажу, – жёстко возразил ему Зуранов и вручил свою визитку. – А поедешь ты в Заяровск-Нагорный и будешь меня там ждать или кого-то из нас. Все данные, что касаются мальчика, Паши Ивасёва, собирай. Любую мелочь! Мне доложишь. По этому адресу на моё имя дашь телеграмму с любым текстом, к примеру, «Кирпича в продаже нет. Целую. Сима». Я буду знать, что ты на месте и пока жив и здоров. После этого мне, до востребования, на главпочтамт нашего города отправишь письмо… с коротким отчётом о проделанной работе и, главное, со своим адресом. И никаких Интернетов!
– Ну, тогда обоснуй базар, начальник, – взъерошился бандит. – Ты, что, на работу меня берёшь, что ли?
– Больше не шути, Вася, и не балаболь. Время дорого. Малейший твой прокол или подлянка превратится в пульку, которая пристроится в твоей тупой башке, – популярно объяснил ему директор «Портала». – Ты даже не представляешь, сколько у нас за последний месяц накопилось трофейного оружия. Я, надеюсь, ты всё понял. Жить будешь, если отработаешь за свои грехи, причём, на благое дело.
– Теперь, само собой, всё понял, – закивал головой Гимов. – Я же не баран. Как скажешь, начальник.
– Быстро же ты, Вася-Лапоть, выбрался из царства мёртвых, голосок стал подавать не в тему,– резко осадил его Вадим. – Гонор свой в задницу засунь!
– Не ссорьтесь, ребята, вы теперь, почти что, коллеги,– полушутя и полусерьёзно сказал Зуранов. – А сейчас все собираемся к поезду.
– Да я тише воды, ниже травы, – пожал плечами Гимов. – Надо мной всегда… начальники.
– Это, возможно, вам пригодится, Никита Никитович,– Зуранов протянул Пескову один из трофейных «Вальтеров».
Военный пенсионер от оружия не отказался. Ревниво взглянув на пистолет, Вася Гимов любезно попросил господ начальников вернуть ему его «пистоль», но получил полный и категорический отказ. Тем временем Песков уже поднялся на второй этаж своей дачи и вернулся оттуда, очень опрятно и чисто одетый, с двумя большими чёрными чемоданами и тростью под мышкой.
Они увидели в окно, как к воротам дачи Пескова подъехала «Каролла-Тойота», из которой быстрым шагом в синем джинсовом костюме и в больших чёрных очках выбежала Жанна Тардовская. Через пару минут она вошла в приоткрытую дверь дачи и сказала, глядя на трупы:
