Александр Николаевич Лекомцев
Неолит – не заграница
Алексей посмотрел в окно. «Старушка» мирно сидела и успешно приканчивала вторую полуторалитровую бутылку пива, с вожделением мечтая о третьей. Зуранов махнул рукой переодетому Прихватову, раскрыв створки окна, давая понять, что на сегодня тот свободен. «Старушка», не раздумывая, исчезла из его поля зрения. «Неплохой конспиратор Дмитрий. – Подумал Алексей. – Никакой внешней реакции на взмах моей руки».
Этим же вечером Зуранов принял несколько десятков телефонных звонков, которые даже самый последний политолог с активными «творческими» наклонностями социолога с маху, не задумываясь, объявил бы самым типичным явлением современной России.
Потом какой-то полубандит косноязычным языком, что называется, брал Зуранова «на арапа», угрожающе требовал поделиться с ним баксами, иначе он, в общем… «убью, замочу, затрясу, взорву…» Алексей отделался от него просто, с солдафонским юморком объяснив, что никаких денег нет в наличии и не имелось, что кто-то от его имени дал объявление в газету, одним словом, жестоко подшутил над ним, несчастным, но ещё довольно-таки бравым стариком, у которого из сбережений-то осталось… полбуханки хлеба и тарелка квашенной капусты.
Получается, что Зуранов вежливо, фактически, сказал страждущему: «Если хочешь поесть вчерашнего борща, то приходи завтра». «Ты смотри у меня, пёс,– напоследок проворчал осипший голос, – я проверю».
Звонила ещё и чрезмерно взволнованная женщина, не просившая, а требующая денег на лечение ребёнка, причём, очень солидную сумму. Она и стыдила мнимого Пескова, и угрожала, и умоляла, и убеждала. Экспроприация экспроприаторов… под любым предлогом. Тот, кого постигает великая беда, ведёт себя совершенно иначе. Он чётко знает, что «богатые тоже плачут» и очень часто тогда, когда расстаются со «своими» сбережениями. Даже смерти собственной не видят из-за рогожного куля, набитого теперь уже не долларами, а евро. У некоторых десятки и даже сотни таких кулей.
Следующим телефонным собеседником Зуранова, явно, была девица лёгкого поведения, то есть работала… наглым образом, в лёгком весе и жанре». Она без стеснений, но с неудачной попыткой казаться застенчивой, предлагала «дедушке» свои сексуальные услуги… за умеренную плату. Понятно, что у неё на хвосте сидел целый выводок ребятишек и, без сомнения, с «волынами», кастетами, нунчаками, кистенями, стальными шариками в ладонях… А может, у Алексея от переутомления разыгралась фантазия.
Пришлось ему пообщаться и с непризнанным гением, старым писателем, романы и стихи которого не издают и… не издавали даже в «сказочные» времена совдепии. За свой счёт, пожалуйста. Но такового не имеется… С возмущением и яростью изрядно пожилой литератор почём свет ругал атаманов мафиозной богемы.
По большому секрету он сообщил Зуранову, что «народные гении» и ныне появляются «на плаву» благодаря тайному голосованию «политиков, магнатов и чёрных кардиналов бомонда» и что существуют списки фамилий представителей творческой интеллигенции, чьи откровения запрещены ещё со времён Октябрьского переворота и по сей день.
Возможно, всё так… Но Алексей никогда не ставил задачи в своей жизни быть меценатом для какого-нибудь босого гения и, ещё страшней, безграмотного и бездарного графомана. Он пообещал беллетристу, писателю «всех времён и народов» чуть попозже перезвонить. На том и закончилась их долгая беседа, окончательно вогнавшая Зуранова в тоску. Что уж там говорить, если самое, казалось бы, самое простое усложнено до предела. Какой чёрный ветер крутит судьбами людей?
Алексей позвонил своей Полине. Они говорили не так долго и ни о чём. После того, как сыщик услышал по мобильному телефону голос любимой женщины, он успокоился и… задумался. Выкуривая одну сигарету за другой и выпивая, чашку за чашкой, крепкого кофе, он даже стал допускать в своих мыслях, что его, как бы, подставили Высшие Космические Силы, безжалостно швырнули в самое пекло «земных иллюзий» и заставили быть карающим судьёй.
А ведь Мир Земной не изменяется… в лучшую сторону и погряз в грехах по самую макушку. Чем дальше в лес – тем больше дров. Он, Зуранов, уже достаточно много их наломал… с благословления одного из полномочных представителей Всевышнего. Большая часть радостей и бед творится самими людьми, не только ими, но и другими живыми и «не живыми» существами и предметами. А значит, сомнения прочь! Он избран быть ярым защитником обиженных и карающим Бичом Божьим.
Потом ему позвонил представитель религиозной общины «Союз истинной веры». Молодой человек с цыплячьим голосом убеждал «пенсионера» отдать все свои сбережения в богоугодный фонд, отойти от грехов, освободить святую душу от мирских благ и суеты и пойти с «братьями по святому пути»… И так далее, и тому подобное.
С большим трудом Алексей сдерживался, чтобы не сказать назойливому и наглому молодому человеку, что он очень далёк от Бога и что, скорей всего, станет предметом пристального внимания его, Зуранова, который не пощадит того, кто наживается на слезах и бедах, может быть, и смертях «овец заблудших». Это так.
В поисках лёгкого пути к своей лучшей доле зачастую люди теряют всё. Что ими движет? Не только желание выжить и далее существовать безбедно, но и, почти такой же, эгоцентризм, как и у преступников всех мастей и рангов. Впрочем, не такой. Хлеб насущный – одно, а разграбленные народные достояния, текущие в «кормушки» убийц – совершенно другое. Кто бы сомневался в том, что за большими деньгами большая кровь и неотмытые грехи.
Сообщество людей на Земле можно сравнить с огромной кучей песка. Хоть и любые сравнения до конца не смогут нарисовать полную картину происходящего и дойти до самой его сути происходящего, но без них не обойтись. Даже такому философу, который не так давно числился в «красных» докторах, а ныне… активно перестроился.
Вроде, в куче песка все песчинки визуально похожи друг на друга, но стоит вникнуть… Они очень разные по размеру, весу, форме, цвету, химическому составу, структуре, земному возрасту. Это понять и постигнуть можно, проще говоря, даже ничего сложного в подобных определениях нет. Но вот отделить каждую крупицу друг от друга, собрать их в отдельные кучки, по условно схожим признакам, не дано ни одному «смертному». Не стоит и пробовать. Бесполезное занятие. Но бесспорно, что Сам Господь легко справится с данной задачей.
Далеко не всё нам понятно, но Ему это необходимо… сделать. И Он приводит в систему то, что, казалось бы, совершенно невозможно систематизировать. Если и Господь даёт возможность кому-либо «узреть невидимое», то не в такой степени, чтобы прозревший в Мирозданческом плане ослеп от слишком яркого Света. По Сеньке шапка, каждому своё и… в меру.
Как раз, Зуранов и был из тех людей, кому Свыше было кое-что позволено «лишнее». Он не состоял в негласном клане нигилистов и прекрасно понимал, что в природе не существует двух абсолютно одинаковых явлений, даже капель воды. В споре, когда полемику ведут два глупца или представители разных «научных» направлений, никогда не родится, даже намёк на условную формальную истину. Но Алексей понимал, что бесспорно только одно: притяжение денег, дающих людям «положение» в обществе и «власть», всесильно. К поживе тянут руки если не все, то многие: кто осознано, а кто и скромно, нагло, но просительно…
Причём, у каждого имеется «веский» аргумент и оправдание своих действий и поступков. Ведь иные имеют наглость, насыщая свою жалкую плоть и денежные закрома, утверждать, что действуют так от имени бога. Но будет и над ними, «святошами» суд, даже над теми, кто отмаливает свои грехи и… постится. Нищие и неимущие, и даже те, кто живёт по своим скромным запросам, не в счёт. К примеру, поношенный автомобиль… с барского плеча – совсем не роскошь, а большая проблема.
С множеством вытекающих отсюда разного рода последствий. Но процесс определения не только Земного, но Вселенского греха, набирает силу. Так задумано, так предопределено Свыше.
– Встать! – вслух и очень громко сказал Зуранов. – Суд идёт!
Ему в этот момент стало тоскливо и страшно до такой степени, что показалось, жизнь Земная и… дальнейшая – не имеет смысла. Но ведь от Бессмертия никуда не скрыться, не уснуть вечным сном. Такого не может случиться, ибо Господь никогда не позволит «умереть» ни одной своей, даже «мелкой» частице. Изменить её, пожалуйста, но только не уничтожить.
Спать Зуранову было не очень-то уютно в чужой квартире. А ведь был не прихотлив… Он чувствовал себя не в своей тарелке ещё и потому, что всячески старался сберечь грим. Собственно, его кошмарное забытьё с довольно многочисленными пробуждениями, можно было назвать отдыхом только условно. Он часто вставал, смотрелся в зеркало, приводил в порядок свою обновлённую внешность; проверял, в порядке ли пистолет, много курил. Он не исключал, что «гости» могут внезапно появиться на пороге песковской квартиры и глубокой ночью.
Короткими сновидения были тяжёлыми, но яркими и чёткими. Он, словно наяву, видел кровь и трупы, слышал человеческие вопли и стенания, и себя, идущего по кровавой тропке-стезе. Полину видел, бегущую за ним, уходящим неизвестно куда и зачем. Босая, с растрёпанными волосами, в рваном платье, в слезах, лицо и руки… тоже в крови.
Почти что, по утренней заре следующего дня, когда он едва успел привести в порядок свою внешность, в квартиру Пескова позвонили. Алексей открыл дверь. На пороге стояла очень скромная на вид и довольно интеллигентная девушка-брюнетка, чуть ниже среднего роста, в чёрном строгом платье, в солнцезащитных очках, с объёмистой фиолетовой сукой. Она приветливо поздоровалась и любезно представилась:
– Ангелина Карповна Бровкова, агент акционерного коммерческого банка «Красная гвоздика»!
– Рад видеть тебя, дочка, – Зуранов изо всех сил старался показать, что он, в прошлом, служака, ныне – пенсионер и, вместе с тем, рубаха-парень. – Проходи в дом! Чайку попьём? Найду и чего-нибудь покрепче.
– Нет, спасибо,– сдержанно ответила она и вошла в комнату. – Вы – Никита Никитович Песков?
– Так точно, дочка! Я и есть. Садись, Ангелок, дружок мой, в кресло.
– Благодарю вас. Сегодня я к вам ненадолго, – она не стала садиться. Чуть-чуть приоткрыла свою сумку, достала из неё свою ксиву. – Вот моё удостоверение.
Зуранов взял из её рук синюю книжечку с цветной фотографией, со штампом, как полагается. Да, ни к чему не подкопаешься – воистину, перед ним агент «Красной гвоздики», с собственной персоной. И чёрным по белому написано – «Ангелина Карповна Бровкова».
Взгляд на фотографии коротко стриженной, черноволосой девицы был, был какой-то, тяжёлый, вместе с тем, и грустный. Впрочем, таковой она показалось ему не только на фото. Бровкова, в свою очередь, потребовала у Зуранова, чтобы он показал ей паспорт. Резонно, в общем-то. Алексей продемонстрировал ей документ Пескова. Он, судя по реакции «агентши», подозрения у неё не вызвал. Потом он, не дожидаясь, когда его об этом попросит миловидная девушка, открыл сейф и продемонстрировал ей пачки евро, долларов и рублей.
Всё натурально. Две стопки ассигнаций, для убедительности, даже разметал на столе. «Смотри, какой я богатый!» Это, вроде бы, произвело на девицу впечатление, и она задумчиво сказала:
– С такими деньгами вы, Никита Никитович, могли бы уехать за рубеж и жить… за рубежом. Жить…
– …в своё удовольствие? – продолжил её мысль Алексей, превращая не законченную «агентом» фразу в вопрос. – Отставить, дочка! Я истинный патриот России! Я никуда отсюда не поеду.
– В таком случае, вам очень повезло, Никита Никитович. Вы можете вложить на свой счёт в наш банк даже не всё, а, к примеру, 150 тысяч долларов. Ваше право. У нас, исходя из такой суммы, вы будете получать, возможно, и сто шестьдесят процентов годовых, разумеется, тоже… в американской валюте. Всё доброе произойдёт за счёт быстрого и грамотного оборота ваших сбережений, и, вообще, активной деятельности банка. Возможен и солидный выигрыш. У нас все вклады,– она на секунду замолчала, как бы, что-то припоминая,– одним словом, при желании, мы можем стать посредником между вами и, практически, любым солидным банком, как в Европе, так и в Соединённых Штатах Америки. Для нас не существует ничего невозможного.
– Всё понятно. Уловил. Так ты, Ангелина, будешь оформлять документы или кто-нибудь другой?
– Нет. Сегодня к вам подъедет наш выездной кассир-инкассатор и юрист. Впрочем, юрист и не нужен. Это ведь банк! Но для солидности… и большего доверия с вашей стороны, к нам, мы идём и на такие затраты.
– Ангелинушка, – спросил Зуранов, – а всё нормально случится? Все подписи и печати натуральные поставят, действительные? Виноват, конечно… Но хотелось бы, чтобы всё шло по-честному, то бишь, по чесноку… Без волокиты и… надувательства. Я уж к тебе по-простому, как к родной дочке.
– Уверяю вас, что ваши сомнения резонны, но не обоснованы. Не волнуйтесь, фирма гарантирует, – она не договорила, что там гарантирует фирма, опустив вниз глаза. – Мне пора!
Она с улыбкой, уже в прихожей, по-простецки, протянула ему руку. Зуранов, расплывшись в широкой улыбке, расставил свою широкую ладонь и… вовремя её отдёрнул в сторону. Каким-то чудом, скорее, шестым чувством, он сначала, как бы, ощутил надвигающуюся опасность, потом увидел перстенёк на её правой руке… с секретом. Из-под маленького голубого камня наружу торчала едва заметная иголочка. «Старый хрыч что-то подозревает».
Но Зуранов не сразу нашёл выход из создавшегося положения. Надо было менять тактику. Стремительно менять. Решительно.
– Как-то, знаешь, Ангелина, – словно смутился он, – мне, дремучему старому солдафону, касаться руки прелестной девушки…
– Ну, что вы, Никита Никитович, вы теперь наш человек, – скорей всего, она окончательно не догадалась, что он заметил её прокол, что выдала себя… с потрохами. – Что вы? Я ведь только хотела официально… и поздравить.
С этими словами девица подняла ладонь правой руки, чтобы, будто, дружественно, невзначай, схватить его за запястье. Зуранов, вовремя отклонившись в сторону, слегка ударил ей по шее ребром ладони левой руки и помог ей упасть так, чтобы она сама невзначай не укололась о ядовитое жало своего перстня со смертоносной начинкой. Естественно, от удара липовая агентша лишилась сознания. Но он не сомневался – живая. Алексей осторожно снял с безымянного пальца утренней гостьи перстень со стальным шипом, едва-едва заметным.
Плотно завернул замысловатое ювелирное изделие в платок и спрятал в боковой карман пиджака. «Красная гвоздика» на сей раз, наверняка, решила применить яд, убивающий мгновенно и, вероятно, не оставляющих малейших признаков отравления покойника или близко к этому. Внезапная остановка сердца – очень даже реально. Тем более, для пенсионера. Инфаркт! И никто бы не догадался, что к чему, потому что явные следы убийства отсутствовали бы, свидетели произошедшего тоже.
Да и никто бы и не стал разбираться. А зачем? Ведь нет видимой причины. точнее, А копание в фактах дотошных криминалистов только в дешёвых детективах происходит.
Сыщику надо было спешить. Наверняка, с минуты на минуту, сюда должны были явиться за поживой «представители фирмы». Возможно, они затаились в машине, во дворе и терпеливо ожидали, когда Ангелина вынесет ей денежки. Не исключено, что они целиком и полностью доверяли своей компаньёнше по смертоносному бизнесу.
Всё должно было происходить именно так, а не иначе. Скорей всего, о таком раскладе догадывался и Прихватов, уже сидящий на скамейке, во дворе, изображая из себя старушку.
Алексей принёс молодую брюнетку в комнату, уложив её на диван. Быстро вернулся в прихожую, поднял с полу её сумку, достал из неё «Вальтер» и небольшой пакет с деньгами – несколько тысяч долларов и рублей. Больше оттуда ничего брать не стал, даже липовое удостоверение оставил, ибо он не собирался отдавать провинившуюся под гуманный и справедливый суд. Уж её-то, «милую крошку, почти ребёнка», явно, с каким-нибудь «несчастливым детством» отмазали бы продажные адвокаты. Впрочем, в данном случае, до суда бы дело и не докатилось. В крайнем случае её бы сгубили «извращенцы» в каком-нибудь сквере. Зачем мафикам «поющая тёлка»?
Он вернулся к «вырубленной» Ангелине, швырнул её сумку рядом с диваном. Легонько шлёпнул прыткую девицу ладонью по лицо, чтобы та скорее приходила в себя. Она стала медленно приходить в сознание. Вздохнула, широко открыла глаза, удивлённо озираясь вокруг, и до неё дошло, что фокус с перстеньком, коим часто пользовались, в свое время особы королевским кровей, не удался. Девица гневно прошептала:
– Ах, ты гнилой и хитрый старикашка!
Мнимая Бровкова быстро вскочила на ноги:
– Всё равно, тебе не жить!
Она ретиво вскочила на ноги, молниеносно присела, сунула руку в свою сумку. Но пистолета в ней не обнаружила. Потом швырнула её на пол и горько разрыдалась, постоянно повторяя: «Гнусный старик!».
– Хватит концертов, ты! – гневно сказал Зуранов. – Я по натуре добрый человек, но преступников, особенно, убийц ненавижу! И с большим удовольствием пристрелю тебя из твоего же «Вальтера». Поверь, руки не дрогнут.
– Не пугай, ублюдок!
– Я и не пугаю, – он приготовил «пушку»-иномарку к стрельбе и направил ствол в сторону девицы. – Считаю только до двух! Один…
– Не надо! – по-бабьи запричитала она. – Ой, не надо! Я согласна на всё. На всё!!! Я не виновата. Меня заставили… Раньше была другая, не я.
– В общем, слушай меня, паскуда, – Зуранов спрятал пистолет в правый карман пиджака, – расспрашивать я тебя буду потом. Сейчас нет времени.
– Где мой перстень? – тихо спросила она.
– У меня. Будешь вести себя хорошо и, если нет на твоей душе больших грехов, в чём я сомневаюсь, выйдешь почти чистой из грязной и кровавой игры. Если на тебе висит чья-то жизнь, то я не прощу тебя, стерва! Надо признаться, что ты чуть не отправила меня на тот свет.
– Я первый раз, – всхлипнула она,– с мужем развелась. У меня – ребёнок. Мама больная… Надо было как-то жить.
– Надо было как-то жить, убивая других? Оригинально!
– Я больше не буду.
– Ты прямо, как малый ребёнок. Если я за твои будущие заслуги обещал тебя не убивать, это не значит, что ты не будешь наказана. Ты, дружок мой, будешь завидовать… мёртвым. Я об этом позабочусь. Быстро говори, на чём они сюда приедут. Сколько их?
– Всего двое, но вооружены. Приедут на старом «Москвиче», чтобы не привлекать внимания. У нас… у них так принято.
– Сколько минут они тебя будут ждать, когда приедут? Ты же должна выбежать к ним с баксами, красавица?
– Да. Ждать будут, всего, пять-десять минут. А потом поднимутся сюда. Всякое же может быть. Вдруг сейф я не смогла открыть или ещё что-нибудь.
– Мне нравится, что ты разговорчива, и «песня» твоя по делу. А пока сиди и не дёргайся!
Он встал, распахнул окно и поманил к себе пальцем «старушку» Дмитрий долго не заставил себя ждать. На сей раз, он был трезв. Видно, что-то серьёзно за минувшую ночь успел пересмотреть в своей жизни. На долго ли дураку гармошка?
Через пару минут Прихватов был уже в квартире Пескова. Алексей быстро ввёл его в курс дела.
– Так вы полицейские, загримированные? – с облегчением сказала она. – Тогда я почти спокойна.
– Ты ошибаешься, милая, – язвительно, почти, по-старушечьи ответил Прихватов. – Оно, конечно, вроде, и так, но ежели смякитишь своей тыквой, то, вишь, по-другому всё и выходит.
– Ты Бровкова или, как там тебя, не надейся на чудо. Многие продажные копы нами прибраны и уже там, откуда их, вряд ли, отпустят черти даже в очень краткосрочную командировку. Остальные от нас тоже не уйдут. Не дано!
– Я догадалась. Ты – Зуранов, летающий сыщик? – глаза её округлились. – Тебя приговорили к смерти не только… мы. А ты ещё живёшь?
– Ты очень осведомлена, Ангелочек, – Зуранов в сердцах плюнул себе под ноги. – Сдаётся мне, что ты не вымолишь себе ни дня жизни, даже если очень захочешь.
– Относись ты, Алёша, подобрее к девушке, – Прихватов извлёк из-под подола сарафана пистолет, переложил его прямо в карман цветистого женского одеяния. – Разве ты не понимаешь, что она окончательно не верит в твоё существование. Впрочем, никто не верит в эти сказки… Даже я. Но это к делу не относится. Я пошёл вниз, на скамейку. Знаю, стрелять в крайнем случае, и на поражение. А ты тут сам веди себя поосторожнее.
Прихватов ободряюще подмигнул Зуранову и вышел за дверь. Алексею нравилось то, что его коллега и подчинённый был настроен решительно, и многое начал понимать правильно.
Достав из внешнего нагрудного кармана авторучку, Зуранов прямо на полях дешёвого эротического журнала записал адрес и телефон офиса «Портал». Оторвав исписанный им клочок бумаги, протянул его «агентше»:
– Послушай меня внимательно, юная преступница! Через три часа ты приедешь по этому адресу и будешь ожидать нас там, сколько бы ни прошло времени. Ночь, сутки, неделю… Столько, сколько потребуется!
– Зачем?
– Затем, что поступать так, как я тебе… советую, необходимо теперь для твоей безопасности, – уже более спокойно сказал он. – А не придёшь – туда тебе и дорога.
За окном послышался шум мотора легкового автомобиля. Алексей осторожно посмотрел вниз, приоткрыв раму. Во дворе остановился «Москвич» красного цвета. Брюнетка тоже глянула в окно, потом утвердительно кивнула головой.
– А теперь, – приказал ей сыщик, – шагай вперёд! Только без шума, иначе сломаешь голову… разделишь участь своих дружочков-корешочков. Выйдешь из подъезда и поманишь их пальцем. Сама потом поднимешься на лестничную клетку второго этажа. И молчок! Подождёшь, пока всё у нас не закончится, пока мы не удалимся отсюда с людьми, которых можно считать трупами.
Он протянул ей конверт, который изъял не так давно из её сумки:
– Держи свой пакетик с долларами и рублями. Там всё в целости и сохранности. Не забудь, что я жду тебя в офисе «Портала». В крайнем случае, вместо меня будет Шерстенёв или Прихватов, которого ты только что видела в мундире… старухи.
Она взяла конверт, небрежно положив его в свою сумку. Только и сказала: «У тебя, народный мститель, вся рожа в гриме. Ты грязный, как бичара. Но теперь меньше походишь на старика. Обставил ты меня. Что и говорить».
– Заткнись, тупица! – повысил голос Зуранов. – В твоём положении нельзя быть такой отважной и наглой. Покойникам это не идёт. Ведь я тебе нирчего не гарантировал, а только дал слабую надежду… Если останешься жить, то не очень комфортно.
«Агентша», опустив голову вниз, пошла вперёд. Алексей закрыл квартиру Пескова, надёжно на все три замка. Поспешно спрятал ключи. Из внутренней кобуры достал пистолет Макарова, передёрнул затвор, снял оружие с предохранителя. Осталось только взвести курок и вести огонь по противнику. Пистолет он положил в правый боковой карман пиджака. Трофейный «Вальтер», которому он доверял меньше, на всякий случай, положил в левый карман, туда, где уже лежали запасные обоймы от «ПМ».
Всё получилось, как нельзя лучше. Двое верзил, не ожидавших подвоха со стороны своей подруги и подельницы, неторопливо вошли в подъезд и мгновенно были разоружены. У Прихватова, в старушечьем одеянии, появился плюс к «Макарову» тоже трофейный «Вальтер», у Алексея – к тому же, «Браунинг». Крутые «банкиры» так быстро были взяты в оборот, что практически ничего не поняли.
Одного из них, наиболее длинного, с серой бородкой и усами, они посадили за руль старого «Москвича». Другого, покороче, гладко выбритого, с потным и круглым лицом, сыщики зажали с двух сторон, на заднем сидении. Ему, разумеется, было не очень уютно в компании нежелательных пассажиров, которые не просто их вычислили, но и намеревались вести с ними, «банкирами», долгую беседу.
– Мужики, не балуйте с нами,– угрожающе предупредил Зуранова и Прихватова тот, который находился за рулём старой развалюхи.– Короче, выкладывайте то, что вам надо… Я слушаю. И… валите отсюда!
Зуранов слегка, рукояткой пистолета, ударил строптивого водилу по голове. На его затылке, сквозь густые рыже-каштановые волосы проступила кровь. Здоровяк, сидевший между сыщиками, нервно дёрнулся и получил от Дмитрия удар кулаком в челюсть.
– Если ещё от кого-нибудь из вас услышу неприятное кряканье, – предупредил бандитов Зуранов, – то… одним словом, давай-ка, юноша, кати в ближайшую пригородную зону. Лучше, в сторону села Мысино. Там ваши трупы никто искать не будет.
– Ребята, – захныкал здоровяк на заднем сидении, – вы хоть бы объяснили, в чём дело. Можем ведь сговориться.
– Если не сговоримся, – просто сказал Зуранов,– то у тебя между глаз расцветёт… красная гвоздика. И ещё! Если за нами увяжется кто-нибудь из ваших, то прикончим вас стразу. А если станете вести себя спокойно, то, может быть, часок-другой ещё поживёте.
Длинный нервно нажал на газ, и «Москвич» тронулся с места. Зуранов не рисовался перед не очень-то и мелкими убийцами, на счету которых была, по логике вещей, наверняка, ни одна смерть. Алексей не изображал из себя очень крутого. Он вёл себя просто. Ему было тоскливо оттого, что долго ему ещё придётся разгребать… грязь, смешанную с человеческой кровью.
Он мог бы снисходительно отнестись к мелкому воришке, который, с голодухи, украл с поля какого-нибудь сельскохозяйственного акционерного общества или не «слабого» фермерского коммерческого треста два-три кочана капусты. Но здесь они имели дело с активными представителями кровавого синдиката. Эти ребята отправляли на тот свет доверчивых людей целыми «пачками». Какой может быть дружественный и мягкий разговор с непосредственными исполнителями бандитских приговоров, киллерами? Они, мелкие «мафики», таким вот образом, зарабатывали деньги… на хлеб насущный.
Почему Зуранов решил для беседы привести бандитов именно сюда, в район Мысино, оставалось загадкой даже для него самого. Видимо, не задумываясь, он произнёс первое попавшее на ум название. Но символично было то, что здесь, у села Мысино, находилось одно из самых больших городских кладбищ. Они без особого труда доехали до погоста. Лесная дорога привела их на одну из «улиц обители мёртвых». Здесь заканчивалось кладбище, потому что дальше начинался обрыв, а внизу – глубокое озеро. А там, где предполагалось мелководье, стояли заросли камыша…
Понимая без слов своего непосредственного начальника, первым из машины вышел Дмитрий Прихватов. Он жестом велел вытряхиваться из машины тому, кто находился за рулём. Тот повиновался, недовольно сверкнув глазами. Его шея, воротник розовой рубахи были залиты кровью. Вслед за ними вышли Зуранов со Здоровяком, у которого заметно припухла челюсть.
Компания, экспромтом составленная из трёх мужчин и одной бравой старушки, пока, относительно мирно беседовала, стоявших в ложбинке, между двумя буграми. Скорей всего, это были забытые людьми (но не Богом) могилки безродных или беспаспортных граждан России. Случайный посетитель кладбища вряд ли обратил бы внимание на то, что здесь идёт крутая разборка поборников элементарных человеческих прав с представителями городского криминала.
Впрочем, ныне по стране немало расплодилось коммерческих, акционерных и частных банков с чудовищным прошлым, весьма мутным и сумбурным настоящим и сомнительным будущим. Ибо сколько веревочке не виться – конец будет.
– Не отдаляйтесь от нас, господа «банкиры»! Вы совершенно забыли, что находитесь под прицелом. Пересядьте сюда, на травку. Хорошо. Молодцы. – Зуранов любезно указал стволом на место в двух-трёх метрах от него. – Будем беседовать.
Когда бандиты заняли не очень удобные, но настоятельно предложенные им места, Алексей и Дмитрий тоже присели ещё чуть подальше от них, на ствол старого поваленного дерева. Здоровяк был угрюм, но зато Длинный не собирался так быстро и просто сдавать свои позиции.
– Шутка затянулась и уже торчит, как в горле кость. Если вам требуются баксы, то мы вам отстегнём в пределах возможного и разумного, – Длинный говорил угрюмо, но довольно смело. – В другом случае, беседы не получится.
– Получится. Захочешь жить, именно ты и расколешься, – Алексей не собирался шутить и церемониться с бандитами, пусть мелкими, но профессиональными убийцами. – Я спрашиваю. Ты – отвечаешь. Мы многое знаем. К примеру, то, кто, конкретно, убил скульптора Воротова и Зинаиду Шнорре. Эти люди уже на том свете. Но хотелось бы уточнить. Это работа «Красной гвоздики»? Только не делай вид, что не знаешь этих фамилии. Эти дела, хоть и навечно остались глухими, как бы, не раскрытыми, но очень нашумели… не только в городе, но и далеко за его пределами.
Возникла гнетущая пауза, которая, казалось, может превратиться в долгую тишину. Преступники еле заметно переглянулись, что не ускользнуло от сыщиков. Ясно, «банкиры» держат безмолвный совет, когда им «петь», а когда – не стоит.
– Я жду! – Зуранов сказал это сквозь зубы и обратился к Здоровяку. – Предупреждаю, за следующую сигнализацию господину подельнику правым глазом пулю получишь в левый. И наоборот. Устраивает такой вариант?
– Мы ничего, – как бы, смутился Здоровяк. – Но…
– Тебя пока не спрашивают, – урезонил его Дмитрий. – Сиди – и думай!
– Отвечай на поставленный вопрос, колонча гнилая! – Зуранов старался, как можно быстрей и спокойней раскрутить Длинного. – Что ты можешь доложить нам об этом? Какая фирма замочила, к примеру, этих людей? Знаешь?
– Знаю! А как же, – Длинный ухмыльнулся. – Гнусная работа и не наша. Меня радует, что ты активно не в теме, господин будущий покойник.
– Колись, господин нынешний покойник, – нездорово улыбнулся Зуранов. – Философствовать тебе дано уже на том свете. Ждать осталось немного. Будешь молчать – сдохнешь в муках. Тут тебя никто не увидит и не услышит, на самом краю кладбища. Здесь уже не хоронят приличных граждан, а только таких, как вы… причём, втихушку.
– Банк «Красная гвоздика» занимается только деловыми, причём, законными финансовыми операциями. И не пялься на меня, – стал огрызаться Длинный. – За мою шкуру тебя двадцать раз убьют. Так вот, слушай! Кто твоего Воротова выбросил из окна, догадываюсь. Даже знаю. Низкий поклон тебе за то, что замочил ты… этих беспредельщиков. Представь себе, если не знаешь, что все плохие дяденьки из липового банка с романтическим названием «Ромашка».
– Надо же, – тихо сказал Зуранов, – а ты, оказывается, разговорчивый. Пожалуй, я тебе, паренёк, насчёт «Ромашки» поверю. Вижу, ты с большой охотой и старанием сдаёшь конкурирующую фирму. Но отвечай за себя, дружок-пирожок! Будут тебе вечные баиньки, ни одна колыбельная не воскресит. Но пока «поёшь», ты живёшь, скотина. Понял? Сколько пенсионеров угробила, кроме Антонины Егоровны Зверевой, ваша сатанинская контора?
