Александр Николаевич Лекомцев
Неолит – не заграница
Всё складывалось неплохо. Валерия нашла несколько вариантов купли квартиры. Все четыре – трёхкомнатные. Оформить необходимые документы быстро не будет проблем. Деньги решают, если не всё, то многое… Она, в принципе, уже выбрала квартиру, в которую уже можно вселяться, в случае «пожарной» необходимости.
Одна из её надёжных подруг, за определённую мзду, согласилась быть в качестве покупщика квартиры, не задавая лишних вопросов. А на «уазик» пришлось пока оформить доверенность… на имя Зуранова. «Тут, можно было и малость засветиться». Но стоит ли так перестраховываться? Если жить на свете и бояться полёта ещё не «рождённого», не существующего кирпича, то не стоит и рождаться.
Стояла глубокая ночь, и Зуранов занимался делами, ставшими для него привычными. Любой народный мститель незаметно для себя и окружающих запросто может превратиться в кровавого и жестокого монстра. Чтобы этого не произошло, надо стараться и учиться не переходить ту, незримую грань, которая, как бы, разделяет условные – чёрное и белое. Но где эта грань и как учиться?..
Он решил отправиться на ночную беседу с Булиной, той самой, Лузой Самсоновной, которая не так давно не просто работала в «Портале», но и была душой детективного агентства. Бывший педагог позвонила ему по мобильному телефону почти сразу же, как он прибыл сюда из Раннего Неолита. Она сказала, что ей срочно нужна моральная поддержка, что промедление смерти подобно и так далее.
Прекрасно Зуранов понимал, что на этой встрече его могут ожидать самые разные, что называется, форс-мажорные обстоятельства. Именно поэтому надо было ехать… Но он не сомневался в том, что много времени такая процедура не займёт. Впрочем, как знать.
Ведь встреча была назначена в одном из домов села Гладилино, которое располагалось не так далеко от города, но и не… близко. Но ехать ещё надо и потому, что не всё ему ясно с Булиной. Во время последней встречи с ней он не узнал в ней добрую, покладистую женщину. Она стала, какой-то, злой фурией… несдержанной, нервной. К чему бы это? Догадки и некоторые факты имелись. Этого мало для того, чтобы поставить на человеке клеймо. Но что-то должно проясниться. Тут он не сомневался, ценная информация не заставит себя ждать.
Алексей ехал по шоссейной дороге, не спеша, чувствовал от накопившейся усталости слабость и головокружение. Это результат постоянного недосыпания, болезненных размышлений о происходящем, карательных смертельных акций или санкций с его стороны, которые почти довели его головной мозг и сердце почти до истощения. Перед поворотом, за девять километров до села Гладилино, он почувствовал резкую головную боль в затылке и тошноту. Явно, переутомился.
Да, и, вероятно, какой-то животный и необъяснимый страх перед предстоящими событиями давал о себе знать. Скорее, не страх, а жгучая боязнь того, что какая-нибудь досадная «мелочь» помешает ему довести дело до конца, утопит его в «небытие», и «бросит он кости» на одном из городских кладбищ или сожгут его там, в Раннем Неолите, на костре, добрые друзья или заклятые враги.
Естественно, обычная земная смерть может ему помешать… Она, может быть, уже рядом или рождается… где-то, как крепкий младенец, оглашая своим душераздирающим криком Вселенское Пространство. Нет, скорее всего, смерть тиха, скромна и незаметна. Она всегда была, есть и будет, если, в целом, не для всего Мироздания, то для каждого из его обителей. Ведь только так можно переходить из одного места в другое. А то, что твориться с Алексеем, нонсенс. То он Зуранов, то Зур.
Но так решил Великий Всевышний, носящий бесконечное количество Имён, по сути, оставаясь Единым… не дающий благо и не карающий. Господь просто перераспределят по Мирам Вселенскую энергию. Он не путешествует по своим бесконечным обителям. Он всегда в них, Господь всегда всюду.
Зуранов свернул в берёзовую рощу, на малую дорогу, и выехал к обрывистому берегу реки Чёрной. Безлюдно. Остановил машину. Вышел из неё. Надо немного отдохнуть и перекурить. Темно. Только слышен плач сверчков. Иногда – шелест трав, это от редких порывов августовского ночного ветра. Почти безлюдно. Почти, потому что какой-то рыболов сидит на берегу, у маленького костра. Ушёл от забот и тревог. Ему не столько эта рыба нужна, сколько душа его просит одиночества, а мозг и тело требуют отдыха…
«Уазик» он оставил почти перед самым обрывом, а сам спустился к воде, чтобы хоть немного освежить лицо речной влагой. Он так и сделал, вода была очень тёплой, как обычно и бывает по летним ночам. Алексей сел на камень и закурил. Вроде бы, самочувствие его улучшилось. Если бы он обратился за консультацией к врачу, что он наверняка бы сказал: «Не так часто перемещайтесь из одного мира в другой. Именно это утомляет вас. И поменьше… курите». Сказать можно всё, когда сказать… нечего. Да и советы, как правило, дают те, кому абсолютно нечего сказать.
Мельком Алексей глянул на часы. Времени до назначенной встречи оставалось еще достаточно. Он вовремя успеет подъехать к Булиной, точнее, к дому, где обитает её сельская подруга. Алексей поднялся с округлого валуна, застегнул пуговицы своего серого плаща и поправил на голове шляпу.
Вдруг наверху, почти у самого обрыва, раздался мощный взрыв. Высоко, над его головой пролетели комья глины и густой шрапнелью упали в воду. Мощная воздушная волна прошла гораздо выше головы. Даже шляпу с неё не сорвало. Зуранов всё понял и усмехнулся. Ему даже не надо было подходить к «уазику», владельцем которого он ещё, в полной мере, не стал, чтобы убедиться в том, что машина взорвана. Мина с часовым механизмом была установлена, по пути его следования, на АЗС заправщиком (только им и больше ни кем), который был «очень любезен». Он сам лично заправил горючкой его автомобиль, и… прикрепил к «животу машины грелку», точнее мину с часовым механизмом. Может быть, и не мина, а бомба. Сейчас чего только нет. Какая разница!
Его хотели уничтожить и выбрали для этого очень удобный момент. Всё рассчитали, вычислили… Вероятно, тот добрый старичок, что фактически уже продал его Валерии «гнилушку на колёсах» был более чем в курсе происходящих событий. Как просто человек готов помочь убить совсем незнакомого ему человека, не зная его… за какие-то вшивых, триста «баксов», в качестве небольшой надбавки к пенсии.
От этих мыслей ему стало легче. Нет, он, Зуранов, не монстр, не убийца. Он методично помогает Господу убирать из Земного Мира негодяев, прямых и потенциальных убийц. Сволочи, о которых он марает руки, не достойны ни какого, даже самого строгого, суда… А ведь со многими из них судьи цацкаются. За их подлую жизнь ещё и сроки получают те, кто справедливо лишает гадов их жалкой и никчемной жизни. Один парень не осторожно ударил кулаком насильника-педофила, на месте его преступления, и получил три года лишения свободы, со строгим режимом содержания.
Предчувствие собственной смерти не покидало Зуранова, хотя она находилась уже, как будто позади. Он, слава богу, разминулся с ней, со Смертушкой. Алексей опять не числился автолюбителем. Взрыв – и он стал снова обычным… пешеходом. Времени на отдых и горестные размышления терять не стоило. Алексей, словно в тумане, видел пожилого рыболова, который выражал ему своё сочувствие и предлагал ему свою помощь и полную готовность сгонять на своём «Москвиче» в ближайшую городскую «ментовку-коповку». «Лучше уж к самому Дьяволу, – то ли сказал, то ли подумал Зуранов и тут же пошутил. – Просто у маленьких блошек настал тупичковый период».
Они поднялись наверх Оба с любопытством обошли вокруг искорёженного «уазика», понимая, что сидящий за рулём после такого взрыва непременно превратился бы в «суповой набор». От него, возможно, остались бы не только кости, но и шляпа. А как же детективу без шляпы? Редко в каком кино детективы появляются в людных местах без шляп и широких плащей. Простенько и со вкусом. Но шутки в сторону. Сама судьба и счастливый случай, может, и Лики-Ти помог. подарили ему жизнь, и от осознания этой реалии, самочувствие и настроение Зуранова ещё более улучшились. Он только посетовал, что теперь может не успеть приехать вовремя к тёте, на ночные пирожки.
Рыболов охотно предложил свои услуги. «По такому экстремального случаю, доставлю тебя, куда надо. Абсолютно задарма… Но зря ты не хочешь обратиться прямо сейчас в полицию».
– Пойми ты меня, товарищ, сейчас не до того, – пояснил Зуранов. – Состояние стрессовое, понимаешь? А уж, рано поутру, обязательно…
Пока они ехали до Гладилино, рыболов рассказал ему пару историй о том, как молодняк в здешних местах до сих пор подрывается на минах и гранатах давней Великой Отечественной войны. Кто случайно взрывается, а кто и сдуру потому, что ищет всё такое, что может стрелять и взрывается… Бизнес.
– В гробу я видал такой бизнес! – сказал водитель «Москвича». – Вот и представь, что многие находят приключения на свою задницу. Вот, как ты, примеру. Для тебя, видать, война ещё не закончилась.
– Ни для кого она не закончилась, – двусмысленно ответил Алексей. – Она, явно, продолжается, причём, с переменным успехом.
– Нуда, многих ведь солдат после войны не захоронили, наших да ихних… тоже. Какая теперь разница! Все – люди. А сам знаешь, господа дерутся, а у холопов кости ломаются. Но та война была особая, освободительная, народная.
– Всё верно. На-ка, друг, держи! – Зуранов сунул Рыболову в руки довольно приличное количество рублей. – И торопись назад! А то приедешь, а тебя там все удочки и спиннинги уже кто-то… поимел.
– У нас такое тут не практикуется. Приеду – и всё будет на месте. Может, какая, и рыба уже подцепилась. А денег не возьму. Не обижай!
На том и расстались. Алексей, махнув рыболову рукой, в знак благодарности, направился пешком, по указанному адресу, в это самое Гладилино.
Каменный трёхэтажный дом тёмно-коричневого цвета с зелёным петухом на спице был виден издали. Почти тишина, хотя народу тут хватает в любое время года. Своеобразная Рублёвка, но только местного значения. Совсем скоро осень! А тут и не похоже на то, чтобы кто-то из местных домовладельцев садил картошку или ещё что-нибудь… в этом роде. На кой ляд она тут сдалась. Здесь люди отдыхают, от праведных «трудов» или глобального безделия. Тут всегда отдыхают… «Да не слабо здесь, в Гладилино, устроилась подруга Булиной». Пусть особнячок не в пять этажей, а только в три, но зато… шикарный.
Глянув на циферблат ручных часов, Зуранов привёл в боевое состояние свой вальтер, быстро поднялся по мраморным ступенькам крыльца и без стука вошёл в дом, по-свойски. Он ожидал возможного нападения на него и был начеку, но, всё же, не успел уйти от опасности. Открыв первую дверь, он между первой и второй, в «предбаннике», прямо головой влетел в петлю, которая моментально сдавила его горло.
Когда он очнулся, то, с досадой на себя, осознал, понял, что случилось. «Самоуверенность – шаг к могиле. Болван! – мысленно выругал себя Алексей.– Надо же было так дешёво вляпаться!». Он сделал попытку сбежать в Ранней Неолит. Но это чуть не закончилось его мгновенной смертью. Петля на шее сдавила его горло, и он вовремя дал отбой своему полёту. Тут очень тщательно подготовились к встрече с ним. Прочная верёвка, удавка которой чуть ни привела его к необратимой асфиксии, другим концом, в натяжении, была привязана другим концом вероятно к рыму, установленному на грузе, скорей всего, весом в несколько тонн. Та же были связаны ноги и лёвая рука, за спиной… Сомнений не оставалось – всё его тело находилось «на якоре». Правая рука его была свободно, но достать ей до левой не было, в таком положении, ни какой возможности.
Он обратил внимание на большой журнальный стол, на котором лежало его оружие, боезапас, нож с чёрной витой ручкой из эбонита, ключи от его квартиры, портмоне с деньгами, кое-какие документы, в частности, доверенность на пользование «уазиком», уже не существующим в природе в качестве транспортного средства… Только груда металла. Увидел он и Булину, в тёмно-синем спортивном костюме, сидящей за этим столиком.
– Мальчик мой, Лёша,– ехидно произнесла она, мусоля во рту сигарету. – Мой отважный частный детектив, с одной извилиной в мозгу, я не сомневаюсь, сто ты понял – сегодня погода не лётная. Для тебя отныне и навсегда! Верёвочки, которыми ты связан, крепенько пришпандорены к плите, весом в двенадцать тонн. Отлетался! Больше ты никогда не подаришь мне цветов из… того мира!
Сыщик молчал, понимая, что ничего путного не может придумать для того, чтобы освободится. Ситуация сложилась более, чем критическая. Рядом с Луизой Самсоновной, которая уже ходила по шикарно обставленной комнате, в кресле-качалке сидел почти двухметровый детина, очень смуглый, с лицом, заросшим щетиной, чёрной, словно кусок гуталина, с волосатыми руками, смоляной шевелюрой и такими же, по цвету, глазами… Это горилоподобное существо играло «Браунингом», перекидывая его из одной волосатой клешни в другую.
Зуранов всегда питал симпатию к обезьянам. Но эта… тварь его удивляла своим видом и раздражала. И одета она была, как человек… в приличный синий джинсовый костюм. А Булина пела своим отвратительным скрипучим голосом:
– Твои глаза, как небо, голубое
Родных степей отважного ковбоя!
Превозмогая боль в левой, основательно завёрнутой за спину, руке, Зуранов засмеялся.
– Ренат, – ядовито сказала старуха, – наш будущий покойник смеётся. Весёлый парень! Отлетался! У меня в гостях, а смеётся. Какое неуважение!
– Что, Луизка, пристрелить совсем? – поинтересовался детина у своей пожилой наставницы, к удивлению Алексея, совсем без акцента.– Или подождать?
– Подождать пока, Ренатик, подождать! – оскалила зубы Луиза Самсоновна. – он даже не в курсе, почему у него правая рука свободна… Алексей Владимирович даже не подозревает, что ему этой рученькой придётся подписать бумаженьку, в которой чёрным по белому написано, что… Одним словом, этот козёл и не знает, что у него на счету в Сибирском региональном банке хорошенькая сумма. Натаскал, сволочь, камешков и золотишка из каменного века, набил себе карманы… Всё будет подписано, на тебя, Ренатак… под стволом твоего надёжного «Вальтера».
– Пусть тебе, гнида, эти бумаги дьявол подписывает… на том свете, – однозначно ответил Зуранов. – А ты останешься – с носом.
– А может, пусть полетает и ещё нам алмазов и рубинчиков притащит… оттуда? – спросил Ренат.
– Какой у меня непутёвый и глупый муж, объелся груш! Как только этот чёрт освободится от верёвок, он не оставит от нас мокрого места. Не надёйся, что он нас сошлёт туда, к своим дикарям, – не так громко сказала Булина. – Я работала у него, в конторе. Многое что узнала и вам, скотам, передала… Без толку. Держи карман шире, он тебя тонну сапфиров притулит и ещё перевяжет подарочек розовой ленточкой.
– Тогда пусть подписывает, – сообразил Ренат, – и я его приговорю.
– Под нашими пытками всё подпишет, – Булина опять села на стул, за журнальный столик. – А я вот ему чуть-чуть хочу морали почитать. Ты его ведь даже связанного, Ренатик, боишься! Этого козла, Лёшеньку моего, даже мина не взяла.
– Пускай, Луиза, он тогда подписывает эти бумаги. Тянуть с делами резину, Луизка-ягодка, тут большой грех и упущение.
Булина категорическим жестом дала понять своему молодому мужу, чтобы он заткнулся, и сказала, обращаясь к Зуранову:
– Скольких ты славных ребят угробил, гадёныш! Ах, Лёшенька, среди них были и мои надёжные друзья! А теперь сам бог дал мне возможность впиться тебе зубами в горло, ногтями в твои серенькие глазки! Выцарапать их желаю! Я сделаю это, когда ты подпишешь бумажки! Но твои миллионы, на помойке не валяются!
– Они мне ещё пригодятся, стерва, для добрых дел, – Зуранову нечего было терять. – Эти денежки… народные. Предназначены они для борьбы с преступниками.
– Мы – не коррупция, представь себё! Мы – нормальные люди! Мы просто – сильные люди…со смекалкой, – возразила Булина. – Да, мы отправляли на тот свет, но не людей, а дерьмо… с большими деньгами! А ты считаешь, что все они были святыми! Могу же я сказать напоследок всё, что о тебе думаю.
– Я так не считал и не считаю, – ответил Зуранов. – Обстоятельства разные. Но вы, сволочня, подлежите уничтожению. В первую очередь. До всех дойдёт очередь.
– Ни для кого ты теперь не опасен, Леша, связанный куль с дерьмом. Тут вот, у меня на столике – и твой пистолетик. Не сомневайся, вслед за тобой отправится и твоя новая жёнушка, некая Валерия Тригуб. Любовника её, из Москвы, Петруничева мы успешно и гладенько на тот свет отправили. Отравился, бедненький, бифштексом… А вот о ней, гадине, не позаботились. Упущение! Мои люди сделают всё.
– Твой ушлый официантик, из кабачка, уже в реке своими телесами плотву и окуней кормит, Луиза Самсоновна, – Зуранов шёл ва-банк. – А тебе и всем остальным, твоим подельникам, как лечение, от насморка приписываю смерть. Ни я, так другие приведут приговор в исполнение.
– У твоего Шерстенёва, касатик, и его подстилки Тардовской, «на хвосте» такие мальчики, что… ну ты меня, понимаешь, летающий пенёк! – злобно прошипела Булина. – Он тоже большой и дурной мальчик. Как и ты, в войну играет. Не думаю, что самые ответственные товарищи и господа в стране, вам за это медальки дадут… Даже посмертно вы ни хрена не получите! Вы преступники! Мы – нужные люди. Если проколемся, «условник» дадут. Не больше. А там… пожалеют, если… поделимся. Мы так и сделаем. Ведь свои же…
– Не думаю, что всё так запущено, – откровенно сказал Зуранов. – То, о чём ты лопочешь, старая мыльница, полный бред.
– Не спорь со старшими, мальчик! Так и есть, как я говорю, – она снова закурила. – Ты – прекрасный оппонент. С одной стороны, жаль, что для тебя уже в земле постелька приготовлена, но без… гробика.
– Что ты там бормочешь, облезлая ворона? – Алексею терять уж было нечего, но он блефовал до конца. – Уж ни хоронить ли ты меня навострилась?
Гориллоподобное существо в джинсовом «прикиде» с готовностью встало во весь свой рост, с большим желанием немного попинать кандидата на тот свет. Но Булина жестом упредила желание Рената отличиться, ухмыльнувшись, сказала:
– Не надо нервничать, Ренатик, пусть малыш потешиться. А лучше выйди на улицу и понаблюдай… Как бы кто не нарисовался. Чем чёрт не шутит. Проверь заодно, как там наше спокойствие охраняют Чеботарь и Трейлер. Покури там немного, Ренатик. Впрочем, некому здесь появиться. Долетался наш соколик! Один остался! – она с нежностью взглянула на своего молодого мужа. – Иди, Ренатик, всё равно, покури. Просвежись! Я пока немного поболтаю с Лёшей.
Долговязый брюнет, тщательно проверил боеспособность своего браунинга и опустил его в широкий и глубокий карман джинсовой куртки-пиджака. Он опасался… Мало ли! Боялся «банкир», а ведь корчил перед старой вешалкой из себя героя. Когда же за ним захлопнулась дверь, Булина сказала:
– Если бы ты занимался «Ромашкой», Лёша, поднял бы вокруг неё шум… полиция и прочее… мы бы помогли. Я в тайне надеялась на такой расклад. Но и старуху бывает поруха. Вот тогда бы ты жил – и не тужил… А вот побежал за двумя зайчиками – и не складно получилось. Правда, благодарю тебя за то, что меня чуть какая-то сволота не взорвала… вместе с букетом. Господа из «Ромашки». Благодарю, но… в живых не оставлю.
– Сначала я поверил тебе, Булина, – Зуранов никак не среагировал на слова «банкирши» и начал, как говорится, свою тему. – Но потом ты стала наглеть… старушка, и я понял, что ты, кобра, и есть шеф «Красной гвоздики». Но я с тобой рассчитаюсь!
– Был ты наивным максималистом, таким и остался. Для тебя могила готова, малыш, в оранжерее. А тебя никто, нигде и никогда искать не будет. «Постелька» хорошая, Ренат постарался. Такая очень уютная яма, глубокая, широкая, троих можно спрятать. За это ты сейчас в шести местах подпишешь в пользу Ренатика всего три бумажки, за его старания…
– Дай срок, Булина, – прохрипел Зуранов в ярости, – дай срок! Даже если так будет, за меня отомстят! Я уверен!
– Ой, какие замечательные пионы расцветут… на вашем трупе, Алексей Владимирович. Но ты умрёшь не просто… когда, в аккурат, подпишешь всё, что я тебе… советую подписать.
– Заканчивай побыстрей своё гнусное дело! А подписывать я ничего не буду!
– Куда ты денешься? – сурово сказал вернувшийся Ренат и отчитался перед Булиной. – Там всё спокойно. Чеботарь и Трейлер сидят в беседке. Обнялись! Ну, может, малость и выпили… А чего, Луиза? Им полагается. Подходить не стал к ним. Караулил тут. С этим… я наслышан, всегда надо быть на стрёме. Необходимио с ним побыстрей заканчивать, Луиза! Он хитрый, зараза!
Но Зуранов не жаждал скорой смерти, да и Булина страстно хотела напоследок поиздеваться над своей жертвой, показать своё превосходство даже над тем, кто… «летает». Она подошла к большой картине на стене, на которой маслом был намалёван жалкий и бездарный натюрморт. Футбольные мячи в полоску – на столе. Луиза Самсоновна не поленилась снять дешёвую мазню со стенки и швырнуть произведение «искусства» в угол. В том месте, где висел а-ля натюрморт, Зуранов увидел бронированную дверцу довольно вместительного сейфа.
Не торопясь, набрала на небольшой панели с кнопками условный код, состоящий из цифр и букв, вальяжная госпожа солидного возраста. Она с трудом открыла тяжёлую дверцу тайника. Извлекла из его нутра, из огромной картонной коробки, большую пачку стодолларовых купюр. Она с наслаждением ударила ими по носу Зуранова.
– Это, Лёшенька, далеко не всё, – хвастливо сообщила она. – Это ничтожная частица моих сбережений. Тут, в сейфе, больше двух миллионнов американских долларов, мальчишечка. Но это только часть… А было бы больше… На Рената не смотри. Он меня не облапошит, хотя бы потому, что за ним… присматривают, да и он знает, мой юный муженёк, что имеются ещё зелёненькие. В разных местах.
– Луиза, ты меня обижаешь! – как бы, возмутился Ренат. – Мне эти… бумажки до фонаря. Мне любовь твоя нужна. А на пиво…ха-ха-ха… мне всегда отломится. Да и сам я, не очень-то и нищий. За ликвидацию лохов мне платили… нормально.
– Я и платила… А ты думал, что Дедушка Мороз?
– Деньжат у тебя было бы побольше, – удар по носу для Зуранова был не столько болезненным, сколько оскорбительным. – Но шеф «Ромашки» Зинаида Марковна Шнорре и её «банкиры» умело обчистили тебя, старая колоша! Впрочем, прошу пардон, мадам! У тебя такой юный муж. Интересно, чем ты занимаешься с ним в постели? Сказки ему рассказываешь про Серого Волка?
– Фи, как не красиво, Лёша. Я полагала, что ты, пусть немного, но культурный и воспитанный человек. Такая пошлость вылетает из твоих уст, мой мальчик, – Луиза Самсоновна стала, зачем-то, рукой поправлять прическу. – Ещё Александр Сергеевич… я имею в виду не Петруничева, которого мы отправили в бессрочную командировку, а, разумеется, Пушкина. Так вот он сказал: «Любви все возрасты покорны».
– Так вот, слушай дальше, госпожа Булина, – продолжил Зуранов, чувствуя, что ноги и особенно левая рука уже начинает неметь. – Господа из «Ромашки» подломили сейф на другой твоей даче, так сказать, в Курилино и… взяли столько же, сколько у тебя здесь… или чуть меньше. Они же и замочили подставную владелицу особнячка. Зинаида оказалась ловкой бестией.
– Ты задел меня за живые струны, негодник… Не думай, что я предложу тебя работать на меня. Поздно! Да и ты сыщик хреновый. Эту гадину, Зинаиду Шнорре, я и в её мёртвом состоянии… ненавижу! Но, поверь, Лёша, мы ей отпилили… голову. Точнее, другие добрые люди постарались. Может быть, сам… хозяин.
– Ослица ты, Булина, – сквозь зубы сказал Зуранов. – Хозяину, при такой шумихе, сейчас выгодно всех вас убрать. Всех! До единого! А при возможности, он попытается вытрясти из вас остатки… «баксов» и прочей валюты. Он будет торопиться. Ты же не догадалась, ведьма, что твоя вшивая «Гвоздика», которой, по сути уже нет и которой ты, как бы, руководила, и «Ромашка» – его детишки. А вы – марионетки, жертвы, в любом случае! Даже при ваших… доходах! Вы и в глаза хозяина не видели!
– Не ты ли хозяин? – она злобно засмеялась. – Лёша, ты не так глуп, как кажешься. Господин Зуранов, при других обстоятельствах, я, может быть, и оставила бы тебе жизнь, но сейчас не могу. Не имею права! Ведь ты, козлёнок, уничтожил не только «Ромашку», но и «Красную гвоздику».
– «Ромашка» жива и здорова. Это тебя бесит! – Зуранов старался выиграть время и что-нибудь придумать. – Я сработал на главного… на самого хозяина. Так?
– А мне теперь нагадить на это! Я уйду… в глухое место. Заберусь в какую-нибудь дыру за бугром, на Канары, допустим! Я буду прекрасно жить на такие «бабки» с мужем в любом месте! Хоть на дрейфующей льдине! Понял? Да на Багамы отправимся…
– В землю ты сырую отправишься, волчица, а не на Багамские острова! В землю! – прорычал Зуранов. – Вы прощупали Михаила Шнорре и убедились, что этот дяденька «на нуле». Так? Конечно, так. В крайнем случае, вы решили следить за ним, ублюдки. Но вас-то с гулькин нос осталось… А Михаил Арнольдович умён, впрочем… пошла ты в задницу!
– Нет уж, говори! Я из тебя выколочу под пыткой всё! – завопила она. – Говори!
– Это всегда, пожалуйста! Информацией поделюсь! Я многое знаю! – Алексей прикидывал, как же ему выйти из этого логова живым. – Пенсионер Воротов тебе, Булина, был до глубокой… звезды. Тебя обида взяла, что один «углан» постарался, по кличке … Впрочем, я приговорил и его, и Кривобокова… тебе на радость. Тебя обида взяла, что его денежки, как и многих других… убиенных, утекли в «Ромашку». Вот ты и устроилась ко мне в «Портал», референтом. Информацию собирала и осторожно, как бы, руководила моими действиями. Кое-что у тебя получалось… Но ведь и «Ромашку» я должен был наказать. Тупость у тебя в башке, старая вобла, беспредельная!
– Какой же ты гадкий и невоспитанный мальчишка, Зуранов. «Старая вобла». Так называешь уважаемую, заслуженную учительницу. Вот только за это, – она от ярости чуть не поперхнулась собственной слюной, – вот только за это я перережу тебе глотку твоим же собственным ножом. Это символично! Ты на том свете мне «спасибо» скажешь, что отмучился… Ты ведь уже устал убивать, честных людей, подонок!
– Честных? Ты что совсем с головой не дружишь? Я тебе должен сказать «спасибо» за то, что ты убила Полину? За смерть своих близких я буду благодарить тебя там… на том свете? – Зуранов тоже стал выходить из себя. – Моли бога, чтобы я погиб! Ибо смерть твоя будет мучительной и… долгой.
– Довольно! Мне, мне солидной и уважаемой женщине надоело слушать незаслуженные оскорбления… от трупа. Сейчас подпишешь бумаги! Немножко помучаем тебя – подпишешь. А потом – в расход!
– Это так, – нетерпеливо подтвердил, долго молчавший, Ренат. Он взял со стола нож Зуранова. – Я приступаю… пока не подпишет.
Но Ренат с большим удовольствием тянул время. Даже мелкий и начинающий садист безумно желает читать страх в глазах потенциальной жертвы и получать от своих действий удовольствие.
Буквально час тому назад Вла блаженно спал, развалившись на шкурах, в шалаше, и снилось ему, что он едет куда-то за грибами на электричке. Солнце светит в окна. На душе прекрасно. Но тут подходит к нему какой-то седобородый интеллигент и начинает его яростно стучать ладонью по плечу.
– Да не выхожу я на этой остановке! – возмущается Вла и просыпается, видя перед собой склонившееся над ним лицо Лё.
– Пусть Великий вождь проснётся и тогда он узнает, – сказал в отчаянье молодой воин, – что у него ночью Хитрые Кошки забрали топор, которым он победил… всех.
Не сразу, но Вла сообразил, где находится, и окончательно открыл глаза. Он сказал:
– Могучий Вла и неустрашимый Лё не в силах были сберечь железный топор! Великий вождь Племени Уходящих знал, что так именно и произойдёт. Пусть лучше Лё скажет, а не интересовались ли драные кошки тем, где сейчас находиться Зур.
– Они спросили об этом.
– И что же ответил юный, но мудрый Лё?
– Он сказал, что Идущий по следу спит в том месте, за висящей шкурой, куда присутствующие ходят справлять большую и малую нужду.
– И они поверили такой ерунде?
– Да. Поверили. Потому, что Лё сказал, что так делают все Великие…из Племени Уходящих по ночам, когда на них наплывает мрак печали.
– Если бы мне сказали, – на русском языке пробормотал Вла, – что не ты автор американских баек «Сказки дядюшки Римуса», то я бы очень удивился.
– Лё понял не все слова, сказанные Великим вождём на незнакомом ему языке, но он может учтиво ответить Несравненному Вла, – он закончил фразу на русском языке. – Сам дурак!
Вла хотел возмутиться, но вовремя понял, что Лё пока ещё не в совершенстве владеет лексикой русского языка, и зачастую не ведает того, о чём говорит.
– Пусть Лё погрузится в Мир Снов и увидит то, что пожелает, – апосмоаветовал молодому воину Вла. – Он, пусть и молодой воин, но очень умный.
Так они оба и поступили.
К Зуранову, оскалив зубы, подходила Булина с шариковой авторучкой и кипой бумаг в руках. А с правой стороны, с садисткой улыбкой, и ножом подгребался и Ренат. Он собирался щекотать лицо сыщика острым лезвием до тех пор, пока тот не подпишет необходимые документы. Несколько росчерков пера – и Ренат станет миллионером, и не просто, а… долларовым. Не верит он тому, что «баксы» скоро потеряют свою ценность. Такого быть не может.
Но тут раздался громкий хлопок, и, киллер Ренат, недовольно оглядываясь назад, завалился на бок, так ничего и не поняв. Но что тут было не ясного? Какая-то добрая душа выстрелила ему в затылок из пистолета, потому и лобная часть черепа упала, вместе с кровью и головным мозгом, прямо перед лежащим в очень неудобном положении Зурановым. Рядом завалилась и Булина. Но в неё не стреляли, а просто крепко тюкнули чем-то тяжёлым по голове.
Это была его… Валерия, с вальтером в руках. Она, плача, торопливо перерезала верёвки, которыми был связан Алексей. Пока Зуранов не в силах был шевелить затёкшими руками и ногами, но сказал:
– Спасибо, родная. Но пока я… Будь осторожна, там во дворе ещё двое.
– Никого там нет. Шерстенёв зарезал обоих. Тихо и бесшумно. Там и Тардовская… помогала. Просматривают всё… Меня тошнит. Я в первый раз в жизни убила человека.
– Это, Лерочка, не человек. Успокойся! Это известный киллер… по кличке Мухтар. А при жизни его звали… Ренат. Смотри за Булиной, пока…
В комнату ввалились Вадим и Жанна, которая сказала:
– Столько ещё дел! А он понимаешь, лежит… Отдыхает.
Пока они сообщали ему о самых последних новостях, Валерия тщательно связала остатками верёвки, Луизу Самсоновну, которая пыталась изобразить на своём, как бы, растерянном лице добродушную и радостную улыбку. «Мои хорошие, как я рада вас снова видеть».
