Александр Николаевич Лекомцев
Неолит – не заграница
– Не дёргайся и слушай, Зуранов! Мы знаем и даже видим, что ты, козёл, со своими придурками у покойничка в гостях и любуешься его трупом. Что скажешь? Славно мы Гену загримировали?
– Удачно, – ответил задумчиво Алексей и задвинул штору на окне. – Кое-где он не похож на себя.
– А вот теперь представь, что ты на его месте. Ах, Лёша, летающий человек, как ты наплевательски относишься к своей судьбе. Не бережёшь себя. Впрочем, нет. Ты тепло одеваешься. Простудиться боишься. У тебя, видать, и набедренная повязка на мамонтовом меху. Так вот, гнида, будешь своей задницей большие волны гнать, наденут на тебя стальные трусики. А может быть и деревянные, в полный рост. Гробик называется. А на его крышечку и кепку твою сраную положить можно. А что? Простенько и со вкусом.
– Ты бы не чирикал там активно, дяденька труп, – ответил Алексей, – мне твой щебет не очень-то нравится. Посмотри-ка, какой страшный! Прямо Бармалей из одного произведения для детишек. Ты от своего бабьего голоса вот-вот от страха в обморок упадёшь.
– Слушай меня, Зуранов, и не перебивай! Скажу тебе, что Гена был хорошим парнем. Да. Представь себе, так его и звали. Между прочим, и Ангелина, то бишь, Раня, была прекрасной и преданной девочкой, но вот… оступилась…
– Короче, мерзавец!
– Тебе выгодней слушать, а не мне, Зуранов. Поэтому знаю, трубку ты не бросишь. Тебе блин, тупарю-сыскарю, нужны факты. Не удивляйся, гадёныш, мы давно следим за тобой и твоими ослами. А ты знаешь, Зуранов, что Гешенька, умирая, исповедовался перед нами. А ведь как аккуратненько на тебя можно после сказанного им списать не десятки, а сотни смертей. Ну, никакой культуры, бляха муха!
– За тобой и твоей шайкой поболее смертей числится.
– Ты же знаешь, что мы не трогали твоего старика Воротова. Ты уже наказал, кого надо, за гнилого старика. Ты прекрасно понимаешь и въехал, гнилюк поганый, что этот кент работал на «Ромашку». Только на неё! Чтобы там он ни пел перед своей смертью. Чего ж ты мудришь? А-а? Дрейфишь, выродок? А то сходил бы к этому… Сходи к нотариусу на улицу Центральную сто двадцать семь… только не спутай с проспектом Центральным, а то ведь ты – олух, Лёха. Возьми, Лёха, Кривобокова за задницу!
– Вот-вот, до чего же мы договорились. Оказывается, у меня уже начальство появилось, – Зуранов старался выжать из собеседника максимум полезной информации. – Ты, никак, хочешь на чужой палке в рай прокатиться?
– Не шути с нами и занимайся «Ромашкой», – злорадствовал голос в телефонной трубке. – Посмотри ещё раз повнимательней на труп Гены. А мы ведь его любили. А ты… для нас – никто, и все твои друзья, и родные, и знакомые…Что хвост прижал?
– Успокойся! Я слышу тебя, Юра Пан, – Зуранов старался держаться, как можно, спокойней. – Смотри в будущее. Угрожать не надо. Мне не приятно слышать непристойные слова от покойника. Я ведь свинцом тебя за такие твои слова не накормлю. Я сломаю тебе шею. Мне ведь, чудило, хватило и десяти секунд, чтобы понять с кем я сейчас веду беседу. А такие, как ты, падаль, долго не живут. Ты хочешь нашим руками, гадёныш, разделаться с «Ромашкой»? Я понял. Я всё понял.
– Молодец! Будешь себя хорошо себя вести, мы даже не дадим сигнала в полицию, что, по нашим соображениям, три опасных балбеса замочили уважаемого человека, коммерсанта Геннадия Петровича Китаева. А ведь вас мены за такие концерты для посадочки в аккурат подготовят. А может, и к «стеночке» притулят… полузаконно. При попытке к бегству.
– Прямо таки, уж и к «стеночке», – нервно засмеялся Зуранов. – Скорый ты, Пан, как курьерский поезд. Ты вот лучше подумай и ответь, кто всей вашей шайкой-лейкой заправляет. Молчишь, скромница. А ведь кто-то из ваших убил жену Шнорре!
– Ушлый, гля! Далеко пойдёшь, если пулька не остановит, – якобы, веселился хрипло-бабий голос Пана. – Кстати, Скворец, то бишь, тот самый, что у Шнорре вытягивал «бабло», ага, убийца. Мы в курсе… Он не из наших… Это из «ромашинсих» парнишка. Причём, ты его уже замочил. Уважаемые пни, даже не знали, на кого работали. Вот, землячок, ты тут и прокололся.
– Почему я должен тебе верить, Пан?
– Тебе данный факт определить, Зуранов, что два пальца обмочить. Но Скворец, естественно, убит при попытке к бегству. Такой дешёвый трюк, согласись! И это… в городской-то тюрьме!
– Какая уж там попытка к бегству! – возмутился Зуранов. – Чушь несусветная!
– Они всё сделали. Пусть топорно, но сделали. Что им будет? Ничего! Вот такие длинные лапки у «Ромашечки». А куда Скворцу бежать-то было, друг Лёха? Перед судом-то… Притихли они, а вдруг Скворушка перед прокурором и судьёй не то «споёт». Охранник ему в пузо весь рожок из автомата и всадил. Медальку, говорят, за то пареньку выдали. В общем, заговорился я с тобой. Выходите, господа праведники и мстители, от «спящего» Геночки свободно. Лайба твоя при колёсах и не заминирована даже. Ведите себя хорошо – и мы вам даже заплатим.
– А если нет? Если будем вести себя плохо?
– Брось ты! Не понял ничего? Не будь ты муфлоном, Лёха! Живи спокойно. Не усложняйся. В «уголовке», на самом верху, у нас есть свои. Но вот за «Ромашку» они не возьмутся. Дружат они с ними. Они ведь, черти, хотят и сладко кушать, регулярно выпивать… Я понимаю, опасно вам, частным «следакам», с «Ромашкой» ссориться. Но дорогой Лёха, выбора у тебя не наблюдается. Мы вас тогда просто, если выражаться театрально-культурным языком, санкционируем. Получается, что замочим, голубок, и ты такие штуки понимаешь. В общем, долби «Ромашку». Поддержим! У тебя получается. В баксах не обидим – ни тебя, ни твоих идиотов.
– Ой, да мы люди-то не гордые и задарма даже поработаем, – Алексей шёл ва-банк, частично открывая свои карты. Но не мог он юлить перед Паном, перегавкиваться и «перелизываться» с ним… «через телефонный шнур». Сыщик считал, что стоило играть в открытую. – Финтить не стану, Пан. Мы и «Ромашке» серёжку на ушко повесим, и про «Гвоздичку» не забудем… Ведь то ж две родные сестрёнки. Как же вы повздорили? Денежки не поделили и сферы влияния?
– Ну, тогда давай, Лёха! Бей на два фронта! Только задницу не порви! Хочу тебе напомнить, что очко-то, оно – не железное. За «Ромашку» скажем «спасибо»… баксами, а за «Гвоздику» извини, если что, то мы на тебя обидимся. Видишь, какие цветочки, а ягодки… могут быть впереди, страшные ягодки, с кровушкой.
– Кушать ягодки будешь ты, Юра. А я паренёк скромный, и в сторонке постою.
– В общем, Лёха, я тебя напряг. Понял? Добивай «Ромашку»! А если…. Одним словом, решай! Ты – мальчик уже взрослый!
В трубке послышались короткие гудки.
В этот момент, прямо в кресле, перед лежащим на полу трупом Гены, появился Великий посланник богов Лики-Ти. Комната осветилась ярким оранжевым цветом.
– Как я устал от всей этой свистопляски, – только и произнёс усталый нигилист Прихватов, и мгновенно уснул, облокотившись на спинку дивана.
Шерстенёв тоже впал в сон, почти упав в стоящее перед ним кресло. Зуранов, почти бессмысленным взглядом, посмотрел на Посланника Богов и тихо спросил:
– Скажи мне, что будет дальше. Мне надоело купаться в крови. Боже мой, сколько её пролито!
– Не ты её проливал и не твои друзья, – ответил Лики-Ти. – Вы – только оружие самого Дагу Бо. Не больше и не меньше. Если ты очень устал, то я могу подарить тебе лёгкую земную смерть… Но ведь нет никакой смерти. Там, за гранью земного бытия, ты будешь горько сожалеть о том, что многое не успел сделать.
– Но ты же видишь, что я ничего абсолютно не умею. Старался, но не смог.
– Тебе многое удалось, Зуранов. Больше, чем ты думаешь. Не считай, что ты один такой на планете Земля. Вас много, и все ваши усилия дают хорошие результаты. А Бог… он действует руками людей, ибо они – его неотъемлемая часть.
– Я уже и не знаю, Бог или Дьявол руководит мной, Великий Лики-Ти. Я устал терять и… находить. Почему я не имею права просто жить, как все люди? С каким бы удовольствием я ходил бы на какой-нибудь завод, делал бы свою работу, стоял бы, к примеру, за токарным станком… а по выходным, как многие работяги выпивал ведро жидкости, которое у нас называется пивом.
– Я прощаю тебе твою временную слабость, Зуранов! Но запомни одно, кому дан лёгкий путь на планете Земля, не осилит иного, того, который предстоит пройти там, за земной гранью. Ведь у каждого он свой. Господь никому не даёт вечного забвения. Надо жить всегда и… работать. Ты ничего не выбираешь. Выбор делает за всех нас Господь. Только Ему дано такое право.
Сказав это, Лики-Ти исчез. Мгновенно пробудились от краткого сна Шерстенёв и Прихватов. Они, глянув на обезображенный труп Гены, вопросительно посмотрели в глаза Зуранову. Алексей, наконец-то, швырнул телефонную трубку на рычаги.
Он почему-то обратил внимание на то, что телефон у покойного Гены, возле трупа которого, уже активно собирались, «толпились» мухи, был допотопного образца, но довольно надёжный в использовании. Когда Зуранов разговаривал с «непростым» бандитом, голос Пана из телефонной трубки квакал и булькал на всю квартиру. Имелась, значит, у качка Гены маленькая причуда – страсть к антикварным вещам советско-партийного исторического периода. А может быть, просто тут безалаберность или маленький каприз безвременно ушедшего из жизни толстяка-качка.
В комнате ощутимо пахло мертвячиной, точнее, свежей кровью, смертью. Труп начнёт разлагаться попозже… Прихватов с прищуром посмотрел на Алексея и сказал невпопад:
– Ну и видуха у тебя, Зуранов! Небритый, длинноволосый, как американский хиппи из шестидесятых годов минувшего века… Приведи себя в порядок и поменьше думай!
– Да, надо, хотя бы, причесаться,– устало ответил Зуранов.– Мне кажется, мужики, что мы со своей активной и бестолковой борьбой за справедливость, оказались в глубокой заднице. Обоим банкам выгодна наша возня. Они ни в грош не ставят своих людей… Видно, до самой верхушки мы ещё не добрались.
– Мы очень много сделали, – возразил Шерстенёв.– И есть в нашей коллекции бандиты большого… полёта. Если бы их в нём не числилось, то нам бы и не мстили, не пытались нас убить. А с Паном разберёмся быстро и чётко.
– Я в этом не сомневаюсь, – Зуранов глянул в окно.– По-хорошему другие на нашем месте поставили на всех делах точку. Преступники наказаны и здесь, и там, в Раннем Неолите. Но кое-что мне ещё не понятно до конца.
– Нам надо уходить отсюда, мужики, – сказал Дмитрий. – Не чаи же нам с трупом распивать.
– Секунду! Не спеши покидать место преступления, – Алексей притормозил желание Прихватова покинуть неприятное место. – Давайте, осмотримся и кое-где пошаримся.
Суть беседы с Паном Зуранов не стал передавать своим друзьям. Благодаря мощному и сверхнадёжному телефонному аппарату Гены, они практически все слышали сами. В квартире покойника они ничего путного не нашли, во всяком случае, того, что могло бы их заинтересовать и вывести на новые тропы, по которым гуляют матёрые убийцы… Через несколько минут они уже сидели в «Форде».
Минут пять ехали, не разговаривая друг с другом. Хвоста за ними не наблюдалось. Значит, Юра Пан считал, что в том, чтобы следить за частными ищейками, необходимости нет. Бандиты «гвоздичного банка» были слишком уверены в своих возможностях и способностях и считали, что «Портал» у них, что называется, схвачен. Бандиты были уверены, что именно сейчас сыщики не полезут на рожон.
Медленно наплывал на город летний вечер, не торопливо, превращаясь в ночь. Что же их ждало завтра, уверивших себя в том, что они способны, хоть как-то изменить этот ужасный мир к лучшему? А новый день уже зарождался где-то там, на Востоке.
Как похоже всё происходящее на сон, на страшную сказку… без начала и конца. Но это была реальность с незримой стезёй во времени и пространстве, соединяющей между собой Два Мира, и похожих, и не похожих друг на друга.
В обеих обителях много было кровавой работы и у стрел, и у пуль. Не он стал творцом своей судьбы. Высшие Силы решили, что Зуранову-Зуру необходимо не просто жить в двух миррах, но и действовать во благо Справедливости и, получается, что и Добра.
Ни на секунду Зуранов не сомневался в том, что все дела в обоих временах он успешно доведёт до конца. Непременно. Но, понятно, что появятся новые, и так будет происходить не только до самого конца его земной жизни, но, скорей всего, и там, в Иных Мирах, после вереницы его следующих рождений, которым нет и не может быть конца и начала.
Впрочем, всё и всегда существовало, то есть существует в бесконечном настоящем. А то, что никогда не рождалось, не может умереть. Оно лишь поочередно «подключается» к разным обителям, категориям и состояниям.
Книга вторая
Не так-то просто постоянно ощущать, чувствовать себя особенным человеком в двадцать семь лет. Впрочем, это великая тяжесть в любом возрасте. Алексей понимал, что не так уж и много в его жизни зависит от него самого. Он зависим от Высших Сил, которые постоянно руководят его действиями, уже не мальчика, а мужчины, которому уже почти под тридцать лет. Но хватит ли ему, Алексею Зуранову, энергии и сил бороться с явным и зачастую наглым, несговорчивым и опрометчивым Злом?
Все невзгоды постарается преодолеть. Ведь он физически сильный, высокорослый и широкоплечий парень, не так уж и часто впадающий в уныние. Да притягательный внешне, что тоже немаловажно. Пусть с постоянной грустью в больших синих глазах, Ему, больше частью, доверяют близкие люди. Может быть, это не совсем так, но, во всяком случае, он верит в это. Правда, иной раз ошибается.
Алексей понимал, что существует не просто так, а по велению Лики-Ти и при этом сам является его частью.
Почему и как такое происходило, постичь трудно… Да и надо ли, когда всё предрешено? И каждого человека, животного, предме6та явления своя стезя в Бесконечности и Бессмертии. Во всём существующем скрыт величайший мирозданческий смысл, и чтобы постигнуть его суть, надо стремиться научиться ощущать себя живущим всегда, всюду и везде. А если не всегда получается, то сетовать не следует… Стоит просто жить, но при этом ощущать себя не рабом какого-нибудь зарвавшегося пустоголового чиновника, а частью Мироздания. Даром божьим не обделён никто.
Ему самой судьбой выпало не просто поочередно жить в одном из российских городов двадцать первого века и в Племени Уходящих времени Раннего Неолита, но быть сыщиком и борцом с существующим Злом, судьёй и его истребителем. Пройдя в своём молодом возрасте через множество испытаний и трагедий, он твёрдо решил не щадить тех, кто безжалостно, в угоду себе, уничтожает ни в чём не повинных людей.
Он тоже потерял за короткое время он многих родных и близких. Но жертвы эти не напрасны. Правда, постичь саму суть трагических ситуаций сложно, порой даже невозможно.
Над городом безумно гремела летняя гроза. Мощные и неукротимые раскаты грома повелевали над обителью людской, диктовали свою волю и власть. Ливень заливал улицы и дороги. Этим, вероятно, Всевышний давал знать, что, если понадобиться, то он смоет это скопище нелепых многоэтажных построек и людей, погрязших в мелочных бытовых «проблемах» с лица Земли, усталой и недовольной тем, что происходит на ней.
Но Господь, всё же, милосерден… правда, до поры – до времени. Потому смешно и опасно выводить его из терпения и в шикарных дворцах, и в жалких хижинах.
Сверкающие молнии, как бы говорили: «Если ты, глупое двуногое существо полагаешь, что велик и не укротим и являешься единственным хозяином этой Обители, чем-то похожей на «классический ад», то ты находишься в плену заблуждений». Пусть самую ничтожную часть от всего сказанного сейчас Свыше, вероятно, понимали те, кто ещё не совсем отупел от собственной гордыни и мнимого величия. А ветер ломал крепежи ненадёжных зонтов китайского производства и заставлял прятаться людей в подъездах домов, в магазинах, под арками…
Но гроза закончилась так же внезапно, как и началась. Правда, лучи солнца ещё не пробились сквозь толщу туч к грешной земле.
В одном из малолюдных переулков Зуранов остановил свой «Форд», чтобы, не торопливо и обстоятельно, ещё раз обсудить с Шерстенёвым и Прихватовым создавшееся положение. Многое было не понятно. А главное то, что «банкиры» хорошо знали, кто ими пристально интересуется и… занимается. При формальном отношении к делу, которое стало для Зуранова и его коллег смыслом жизни, можно было, вполне, со спокойной совестью прекратить уделять пристальное внимание «цветочным банкам».
Ведь те, кто отправил за грань земного бытия Зинаиду Шнорре, скульптора Воротова, братьев Шнорре, Дениса Гранкина, сурово наказаны… Но звенья цепи даже, на первый взгляд, нескольких «разрозненных» мафиозных группировок не были разорванными, они составляли пока ещё прочное, единое целое.
Если, как таковое, следствие преступных действий находилось частично на виду, поддавалось анализу, а исполнители (киллеры) получали от сотрудников «Портала» должное наказание; то причина творящегося беспредела пряталась в самых высоких и влиятельных кругах. Хватало в них либералов и, как бы, демократов. Остановиться на половине пути – значит потеряться в пространстве и не обрести ни себя, ни малейшего намёка даже на осознание смысла Земной Жизни.
Можно и нужно понять, что высоты, которые штурмует зажравшийся каплун и горный орёл, в корне отличаются друг от друга. Но стоит сравнить даже несравнимое и попытаться доказать, что чья-либо задница не поёт лучше, чем соловей… Таковы реалии нынешних дней. Абсурд объявляет себя непреложной Истиной, неуёмно и нагло.
В Обители, где множество душ и… тел погрязло в грехах, певчих лесных птах тёмные силы изысканно планируют отправить в глубокий «запас». Но прощения от Великих Существ Мироздания им ожидать бессмысленно. Им страшно умирать, точнее, уходить за земную грань, ибо убийц и подонков ничего там славного за их «подвиги» не ждёт.
Только так, а не иначе Алексей думал о тех, кто гражданах, которые стали преступниками или готовы ими стать… во имя «великой идеи». Им, в основном, извне внушили это, и негодяи всех мастей поверили в этот блеф.
Опустив стекло в окне салона «Форда», со сторону водителя, чуть вниз, наполовину, Зуранов, указав рукой на обочину дороги, где застыла от дождевой воды огромная лепёшка чёрного битума, напоминавшая застывший кусок вулканической лавы, сказал:
– Смотрите, сколько глупых воробьёв, радуясь вчерашнему солнышку, вляпались в груду мёрзкой смолы. Любопытство и поиск лучшей доли не всегда приводит к счастью и радости.
Прихватов и Шерстенёв тоже обратили внимание на нескольких застывших на поверхности ранее разлитого дорожными строителями, а ныне уже затвердевшего битума мёртвых воробьёв.
– Да, – философски заметил Вадим,– сколько ещё неразумных и меркантильных товарищей и господ в поисках своего «лёгкого Эльдорадо» и при ловле «синей птицы» найдут свою гибель.
– В чужих руках даже бычий хвост кажется мощным фаллосом африканского слона,– Прихватов закурил.
– Почему именно африканского? – поинтересовался Зуранов, по сути, думая совершенно об иных вещах.
– Потому, Лёша, что индийский слон росточком поменьше африканского, – Дмитрий не полез за словом в карман. – Да хрен с ними, со слонами! Давай поговорим о насущных проблемах, о том, кого… будем делать дальше.
Они, в который раз, пришли к единому мнению, что ходить пятками назад можно только балерине Большого театра и то с явным риском упасть в оркестровую яму. Их уже не удивляло, что иные представители городского правопорядка не очень-то желали, даже в упор, видеть и признавать существование новой и довольно крутой городской мафии. Ведь явно было то, что не только, к примеру, нынешний городской прокурор Галиджанов не гнушается сытно похлебать из корыта мафиков «жирной хавки».
Потому и ведут себя нагло некоторые чинуши всех мастей и скоростей, вершащие суд над людьми «за добры гроши и харчи хороши». Их ведь не только «государство» подкармливает, но и руководители организованных криминальных структур, которыми зачастую некоторые из зажравшихся «кейсников» и являются. От того и творится беспредел. Бесспорный факт.
Но ведь только круглый балбес может творить такие страшные чудеса, не оглядываясь назад. Значит, не только на свой страх и риск. Получается прав Юра Пан во многом. У них, в «Красной Гвоздике», да и в конкурирующей «Ромашке», очень многое «в верхах» схвачено. Но, всё-таки, негодяи, уверенные в своей относительной безнаказанности, побаивались Зуранова и его, в сущности, боевиков.
Борьба не на жизнь, а порой и на смерть шла с ублюдками, с убийцами, по сути, эксплуататорами высочайшего пошиба, жутким порождением «демократических свобод»… на американский лад. Явные и скрытые внутренние враги России и её народа, в угоду двуногим денежным мешкам и кровным родственникам продолжают под любым предлогом активно пропагандировать существующую «свободу» Соединённых Штатов Америки, той самой страны, где даже и признаков настоящей демократии не наблюдается и, скорей всего, уже и не будет… наблюдаться.
Их европейские сателлиты и вассалы при должностях из кожи лезут, чтобы понравиться своим заокеанским хозяевам. На этой пусть зыбкой, но почве процветают преступники и ублюдки в России.
Заниматься, по сути, следовало и «Ромашкой». Но радовало Зуранова одно, что покойная актриса Козицкая больше так и не появлялась перед ним. Значит, Лилию Максимовну в чём-то устраивал исход дела или просто у неё не имелось возможности появляться здесь, на Земле, в человеческой оболочке, состоящей из «плотной» материи.
Конечно же, можно было понять, почему она не доверяла органам городской полиции и прокуратуры. Были там господа и товарищи, которые, можно сказать, тесно дружили с преступными группировками. Понятно, что таких вот негодяев подавляющее меньшинство. Но они – та самая ложка дёгтя, которая портит бочку мёда. Факт – упрямая вещь. От него никуда не уйдёшь, не спрячешься.
Но верили сыщики «Портала», что в высших кругах и сферах разных уровнях нашего Отечества неподкупные чиновники, свято исполняющие свой долг, руководители, ведут активную борьбу с явными врагами народа и страны. Но до всего у них не доходят руки, да и не могут дойти. Тут прав Козьма Прутков, утверждающий, что «не объять необъятного».
За спиной наших Пинкертонов и Шерлоков Холмсов не так часто, но остаются серьёзные преступления, по их неведению порой, но иногда и умышленно. Но в любом случае из пунктов пересылки постоянно на зоны едут убийцы, педофилы, насильники, грабители и прочий сброд. Но порой по разным причинам «криминальные сливки», всё же, остаются за бортом корабля под названием «Правосудие».
Здесь, в салоне «Форда», сотрудники «Портала» в который раз обсуждали и разрабатывали дальнейшие тактические действия по борьбе с преступностью. А стратегия сводилась к одному: ни в коем случае их не щадить и отправлять самых активных представителей «клана урок», если не на тот свет, то во времена Раннего Неолита.
На ближайшем вечернем сборе всего племени Великий Нму решил поведать Уходящим о случившимся и запретить всем и всякому, под страхом смерти, употреблять в пищу человеческое мясо. Чем же они хуже Длинноносых, которые уже давно избавились от каннибальства? Даже преступников его племя теперь будет убивать и сжигать, но съедать – ни в коем случае! И даже во время войны и голода не следует есть мясо подобных себе, потому что… Впрочем, почему так не стоит делать, Нму до конца не осознавал. Пожалуй, скорее интуитивно, он понимал, что добрым богам и духам людоедство не очень нравится. Они же ведь, наверняка, не едят друг друга. Но, размышляя обо всём этом,
Великий вождь не мог окончательно прийти к мудрому решению. Делая ответственный шаг, он пребывал в сомнениях. Ведь врагов и преступников положено… съедать. Понятно, не без помощи Зура и определённого давления с его стороны самый главный человек племени решил внести революционные изменения в уклад жизни своего народа.
Кое-что было непонятно и для Зура. Допустим, если Рна такой мерзавец, почему же Лики-Ти и другие боги (Небесный Посланник, без сомнения, являлся таковым) приходили на зов бывшего Главного колдуна? Или, может быть, само растение Таку-Таку имело великую силу, а люди здесь ни причём? Просто, колдуны передавали друг другу, из поколения в поколение, тайны ещё более древних веков. Значит, так хотел Дагу-Бо.
Сыщик решил при первой же возможности спросить Лики-Ти об этом. Ведь посланник богов дал понять Идущему по следу, что берёт его под своё покровительство. Значит, Великий Лики-Ти будет являться к нему гораздо чаще, чем к другим. Вероятно, не существует табу на беседу с Небесным Пришельцем для некоторых Великих двуногих. Чем же Зур хуже их? Кроме того, он всегда помнил, что там, в Мире Будущего он ещё и Зуранов, Алексей Владимирович, директор частного детективного агентства «Портал».
Может быть, зная, что покинет белый свет в страшных муках, бывший Главный колдун Рна решил позлить Нму, признавшись в том, что он и его воины убили и съели многих родных и близких Великого вождя. Но не всё было правдой в словах ничтожного Рна. Умирая, он почему-то взял на себя и чужие грехи и преступления. Скорей всего, ему было уже всё равно.
Но бесспорно, на совести негодяя было множество смертей. И ведь этот человек тоже верил в Бога! Странно верил, по-своему. Зур и в образе Зуранова, находясь в Мире Будущего, часто сталкивался и там с двуногими, подобными Рна. Они жестоко убивали и приказывали это делать своим «шестеркам», а может быть, и жалким рабам. Иначе ведь не назовёшь тех, кто за жирную похлёбку или тысячу баксов может отправить на тот свет любого человека. И ведь многие из них тоже верили в Бога и даже слепо полагали и полагают ныне, что Всевышний всё им спишет…
Бывший Главный колдун Рна считал, что творил своими поступками благие дела, принося в жертву всем добрым и злым силам ни в чём неповинных людей. Ведь чем больше святости заключено в мыслящем двуногом, отправленном на заклание, тем лучшим подарком он является для самого Великого Дагу Бо и Священного оленя Онхона. Когда Рна убивал кого-нибудь и съедал, то не считал такой поступок грехом.
Что поделаешь, все ведь умирают, днём раньше – днём позже. Какая разница. Да и смерти то нет, есть продолжение жизни… Наверное, злодея в чём-то понимал Лики-Ти. Так Рна мог творить зло, считая его добром и, по его мнению, имел на это право… из-за своего превосходства над другими, питаясь свежим человеческим мясом. Злой бывший Главный колдун мог поступать при жизни как угодно.
Но он лгал… даже перед смертью, пытаясь показаться перед окружающими ещё большим злодеем, чем он есть на самом деле. Впрочем, какая разница, сотней жертв больше или меньше. От Идущего по следу Посланник Дагу Бо требовал, просто говоря, активной борьбы за справедливость, быть защитником угнетённых, обиженных и, по сути, обращенных в рабов Мирах Прошлого и Будущего.
Всё это понимал Зур и считал, что не имеет смысла идти на стоянку Племени Длинноносых, чтобы узнать, к примеру, съел ли кто-нибудь из них хоть одного человека или существует ли там рабство.
Многие и без того знали, что таких явлений у Длинноносых не существует. Пленные через определённый срок становятся такими же равноправными людьми в племени, как и все остальные. Понятно, что и здесь преступников не миловали… убивали. Давать, к примеру, убийце пожизненный срок – не только вешать на весь народ обузу, но и оскорбить память и доброе имя невинно убиенного злодеем человека. Убийца должен быть убит! Другого и быть не может, и не должно, если, конечно, он совершил зло не умышленно или по неосторожности, по собственной неопытности или незнанию.
Не стоит щадить и киллера любых времён и народов, если его рассудком завладели злые горные духи Андры. Сумасшествие или психическая невменяемость не снимает с преступника ответственности за содеянное. Это тоже зло, которое подлежит не кропотливому «лечению», а уничтожению… Ведь уничтожают же тигра или медведя, который нападает на людей.
Так считал Зур, так считают многие люди из обоих Миров, в которых он жил. А «сердобольным» дяденькам, возомнивших себя филантропами, можно и нужно надёжно и жёстко затыкать фонтан их «красноречия» и «филантропии». Именно такие правоведы, медики и политики своими «гуманными» решениями, с помощью подобных действий и поблажек по отношению к преступникам, и разделят людей на сорта.
Предвечернее сборище состоялось по решению Нму через два дня после того, как было уничтожены людоеды и предатели из Племени Уходящих, а главное – Длиннозубые. Великий вождь решил собрать всех высоко в горах, недалеко от гольцов, на Священном Поле Съеденных. Он стоял, почти величественный, в центре площадки в набедренной накидке из леопардовой шкуры, в синих рваных джинсах и с железным топором в правой руке для колки берёзовых чурок.
Со всех четырёх сторон Света, в шагах пятнадцати от него, горели большие костры. Их было восемь. Недалеко от вождя стояли старейшины и колдуны, и небольшая группа воинов из охраны Нму. У огромного валуна сидели со связанными руками и ногами соучастники преступлений Рна. В основном, воины. Чуть больше тридцати человек.
Вождь поднял руку с топором вверх, потребовал полного молчания и начал говорить. Его голос звучал довольно громко, но не на столько, чтобы беспрепятственно преодолевать расстояние в шестьсот-семьсот метров. Надо сказать, что далеко ни каждому удавалось увидеть Величайшего из Великих, ведь племя по численности было не таким уж и малым. Многие же из тех, кто устроился вдалеке, на уступах дальних скал, почти ничего не слышали. Но зато имели счастье лицезреть своего повелителя, и по этой причине радостью светились их лица.
Конечно же, вряд ли здесь собрались все. Одни не признавали ни каких законов и табу, другим было просто лень подниматься в горы, у третьих имелись свои неотложные дела… Но, как говорится, горе тому, кто не располагает полезной и самой свежей информацией. Пусть он остаётся в неведение и позволяет другим решать за него его собственную судьбу. Инфантильность и недальновидность подобного рода стала причиной трагедий очень и очень многих человеческих сообществ всех времён.
А ведь вождь сообщал собравшимся о самом важном, громко и обстоятельно рассказывая о том, какие злые и жестокие дела творил тайный сподвижник чёрных сил, бывший Главный колдун Рна. Племя принимало вдохновенный, но страшный рассказ с замиранием сердец, вздохами и криками, потому что у многих в семьях исчезли близкие и родные люди. Да, всем было ясно: колдун Рна оказался негодяем.
– Пусть собравшиеся посмотрят на груды костей, лежащие вокруг них! – говорил вождь, поднимая правую руку с топором вверх.– Ведь не для того Небо, Солнце и Земля дали жизнь людям, чтобы их съели! А вся их вина заключалась только в том, что они просто дышали, видели и слышали… За ними не числилось никакой вины! Это утверждает Великий Нму!
