Александр Николаевич Лекомцев
Неолит – не заграница
Он даже не слышал, как рядом с ним прилегла Полина. В глазах её стояли слёзы. Она любила его, непутёвого мстителя за страдания человеческие, как могла… Наверное, даже больше, чем он её. Но кто знает, где «малое», а где – «великое».
Бабушка Тося, о которой рассказывала Алексею Булина, отправилась на тот свет, якобы, наглотавшись таблеток-транквилизаторов. Как и утверждала Луиза Самсоновна, действительно, никаких денежных сбережений и в виде недвижимости после кончины компетентные органы не обнаружили. Не оставила она после себя даже ценных бумаг. Но, по утверждению многочисленных любопытных и завистливых граждан, она была богата. Может быть, не в такой степени, как скульптор Воротов, но всё же…
Новый сотрудник «Портала» Дмитрий Прихватов не без труда, но раскопал, что помимо того, что старушка всю жизнь мантулила на железной дороге и всё добытое, как говорится, складывая в «чулок», она являлась богатой наследницей…
Суть этой истории такова. В Италии, конкретно, в Милане, несколько лет тому назад умерла её единственная родственница, двоюродная сестра Маргарита. Тоже одинокая, как и она, Антонина Егоровна Зверева, которая ранее о существовании сестры и слышать – не слышала… А ведь Маргарита оставила ей наследство, причём, довольно солидное. Оно составило довольно кругленькую сумму, около полутора миллионов долларов.
Очень осторожно собирали все попадавшие под руки данные и по этому делу детективы агентства «Портал». Не брезговали даже обычными имеющимися слухами о, фактически подпольном, банке «Красная гвоздика». Дмитрий Прихватов почти сразу же включился в дело, и многое ему удавалось. Но, в целом, конца и края их работе ещё не было видно.
А если кто-то и сообщал сыщикам, разумеется, за определённую оплату, какую-либо информацию, то она, чаще всего, вызывала сомнение и не выносила никакой критики. Например, ещё, довольно молодой, сантехник Стас Скоропадов, за короткий срок своей «карьеры» алкоголика, допившийся до «чёртиков», утверждал, что «Красная гвоздика» – злодейское сообщество инопланетян, которые пакостят простым российским гражданам, «ради разных и поганых опытов». Зуранов, кстати, и таких «чудес» не исключал.
Он понимал, что никаким гуманоидам, даже самым жестоким, для приведения в жизнь своих замыслов не требуется создавать какие-либо экономические структуры на Земле, тем более, липовые. «Промежуточные» цивилизации гораздо сообразительней, чем земляне… в образе человеческом. Это он мог постичь.
Но условно козырную карту, дядю Лёшу-каратиста и прочих субъектов, о которых доверительно сообщил Паша Ивасёв, Алексей держал, как говорится, в рукаве, про запас. Суетиться и торопить время пока не следовало. Ведь, по сути, клиенты, Шнорре и покойная Козицкая, остались довольными. Их дело было завершено, злодеи наказаны… Но, увы, далеко не все. Основная часть главенствующих мафиозных структур их города по-прежнему жила припеваючи. Скорей всего, «трудились», оставляя кровавые следы, «банки» в масштабах страны, причём, при основательной поддержке очень влиятельных лиц из столицы.
Сыщикам необходимо было действовать очень осторожно, чтобы не вспугнуть «тёплую» компанию и не попасть в число тех, кого бандиты уже успешно ликвидировали. Зуранов понимал, что существование и деятельность «Портала» и многие, не вполне законные, действия сыщиков для представителей нескольких разных преступных группировок не являются секретом. Где-то «прокололись» сыщики, и, явно, произошла утечка информации. Сейчас было бы смешно и нелепо подойти к кучке злодеев и сказать: «Это вы – грабители и убийцы?». Ответ бы от них Зуранов услышал однозначный: «Что вы! Мы – простые канцелярские служащие, каждый на своём месте. Обижаете, господа, так называемые… идущие по следу».
Дело, которое поручила «Порталу» Козицкая, если им заниматься основательно, идя по цепи причинно-следственных связей, практически являлось порождением и определённой негативной частью системы, которую с лёгкой руки новых политических «пришельцев» их верные холопы опрометчиво и не без умысла окрестили в своём кругу «демократией». Кстати, самых больших и справедливых упрёков, как раз, заслуживала так называемая несистемная оппозиция.
Как раз, она-то создала условно законную форму существования тем явлениям, коих в нормальном обществе быть не должно и какие явились в нашу жизнь невесть откуда. Маленькие и… очень сытые собачки, лающие на хозяина, всегда тешат его самолюбие. Вот почему Зуранов глубоко сомневался в том, что он способен со своими немногочисленными единомышленниками вычистить эту огромную… выгребную яму, которую даже бывшие, а ныне рьяно зацелованные в задницу, «диссиденты», как бы, постеснялись назвать административно-криминальным сообществом. Но стоило наказать, хотя бы, часть тех зажравшихся, явных преступников, которые «страшно далеки от народа».
Энергичный, хотя и немного пьяный, Прихватов привёл в офис «Портала» довольно бодрого старика, подполковника в отставке, Никиту Никитовича Пескова. Не лысый, но изрядно седой, как поздний одуванчик, с заметным красным шрамом на левой щеке, сероглазый старик выглядел довольно бодро. Дмитрий Прихватов коротко сказал, что этот замечательный человек очень многое знает и готов им пригодиться. Песков был очень коммуникабелен, моментами любезен и довольно ухарски держался перед новоиспечённой референтшей Жанной Тардовской, которая годилась ему во внучки.
Когда она подавала на стол мужчинам горячий чай с пирожными в дальний кабинет офиса, через несколько минут после её ухода, пытливый и всегда взвешивающий происходящее Вадим Шерстенёв без всяких обиняков выразил своё мнение:
– Мне кажется, мужики, то, что вы задумали – опасная и непродуманная игра. Конечно, на наживку может клюнуть рыба, но совсем не та, какая нам нужна.
– Нет! Клюнет, именно та, Вадим, – коротко возразил Прихватов. – Всё продуманно.
– Ребята, – широко развёл руки в стороны Песков, – я всегда готов подсобить правому делу. А уж над тонкостями… вы думайте и гадайте сами. На то вы и сыщики.
– Никита Никитович, – Зуранов тоже, как и остальные, взял в правую руку чашку с чаем, – разумеется, вы получите гонорар. У нас имеется возможность заплатить нормальные деньги…
– Гонорар? Отставить! – почти возмутился бывший подполковник. – Мне деньги не нужны. Кое-что скопил. В Афгане в своё время побывал. Будь оно трижды не ладно! Потом чуток занимался предпринимательством. Настоящим. Никого не грабил, не вгонял в гроб. А что мне надо? Ничего! У меня даже дальних родственников не имеется. Так получилось: кто умер, а кто и, вообще, не родился. Гха-ха-ха! Да и тут особой моей помощи и не требуется, как я понял.
– Подумайте, всё же, – Алексей посмотрел в глаза бравого старика. – Я предупреждаю, Никита Никитович, то, что мы задумали – опасно… для вас тоже.
– Гха-ха-ха! Отставить! – загоготал Песков. – Опасно рыбу в унитазе ловить – домоуправление счёт предъявит или рыбинспекция, за браконьерство, друзья мои.
– Тогда по рукам! – серьёзно сказал Дмитрий. – «Пить – так пить, – сказал котёнок, когда несли его топить». Играть – так играть!
– Главное, не доиграться, – Вадим плотно сжал зубы. – А впрочем, жить в страхе, особенно для нас… никчемных людей, смешно и не солидно.
К соглашению пришли быстро и, разумеется, всё задуманное решили держать в строгой тайне… даже от Лилии Максимовны Козицкой, если она вдруг снова заявится в этот мир с того света. Перестраховка, но вполне, естественная и закономерная, тем более, когда идёшь на ощупь, когда на карту ставится жизнь. Не только твоя, но и старого весельчака Пескова. Смог же каким-то образом Прихватов отыскать в городской суете на всё готового пожилого человека, подполковника в отставке. Значит, выходит, что не такой уж он и плохой следователь и ещё не все мозги пропил.
Сама же идея была проста по задумке, и, пожалуй, не так сложна по исполнению. Но конечный результат не просматривался, не виделся Зурановым даже и в туманом далеке, и ни в какой, тому подобной, розовой дымке. Чтобы всё было натурально и явно, Песков снял большую часть своих сбережений со счёта банка «Самсоновский» и запер их, и доллары, и рубли, в надёжном месте, в сейфе, расположенном в аккуратно и скромно меблированной однокомнатной квартире.
Сыщики не сомневались, что у «Красной гвоздики» во многих банках имеются свои осведомители. Он даже дал объявление в несколько рекламных газет о том, что «одинокий пожилой человек хотел бы значительно умножить свой капитал» и по этой причине желает свести короткое знакомство с агентами какого-нибудь «честного и справедливого» банка, ибо, наверняка, такие существуют.
Естественно, он указал и номер своего домашнего телефона. Тут, как говорится, резонно было ждать гостей со всех волостей. Но не исключалось, что может клюнуть на эту приманку именно «Красная гвоздика» или такая же финансовая «гильотина» – «Ромашка», потому что задницы у них пока что на всероссийском уровне не загажены.
Неопределённого возраста, обаятельная толстушка, уже бывшая гримёрша, проработавшая в местном театре не один десяток лет, Надежда Савельевна, меняла облик Алексея прямо у себя в небольшом загородном домике. Волосы на голове Зуранову пришлось обесцветить заранее, перекисью водорода, слегка их посечь, прижечь, одним словом, заставить их походить на седую шевелюру Никиты Никитовича. Она гримировала сыщика быстро и умело, со знанием дела, причём, прямо… с натуры.
Ведь рядом, так же на стуле, сидел Песков и хмыкал, и «гхахал», наблюдая с интересом за тем, как преображается молодой человек, «стареет» прямо у него на глазах, явно, приобретает некоторую солидность, становится внешне похожим на него самого… Их схожесть была потрясающей, даже «красный шрам» на щеке у Зуранова появился почти точно такой, как у Пескова.
– Вы, Надежда Савельевна, гха-ха-ха, прямо чародейка, – отставной подполковник, не скрывая своего изумления и волнения, встал со стула. Потом намерился перебраться на диван. – Я уж теперь точно не знаю, который из нас двоих – я.
– Мне, Никитич, таких мастодонтов приходилось гримировать, – весьма фамильярно среагировала на комплемент Надежда Савельевна, – я ведь долго и на киностудии работала, в Москве. Мастеров экрана руками трогала… Таких, как они, в их хвалёном Голливуде днём с огнём не найдёшь. Жаль, большая их часть уже обитает на том свете. А что? Я не просто верю в потустороннюю жизнь… Я – рядом с ней. С определённых пор. Сядьте, пожалуйста, на стул, Никита Никитович. Не мельтешите перед глазами! Вы не пропеллер. Мешаете работать. Будьте молчаливы, как Алексей.
– Хорошо! Я снова присяду на стул! – подполковник в отставке так и поступил. – Но отставить! На том свете нет ни армии, ни флота, а значит – ничего! Так или не так, Алексей, друг мой?
– Но тут разговор долгий, – Зуранов заговорил, стараясь уйти от темы, которая была ему близка и понятна. – Ни в коем случае, я не хочу зародить у вас сомнение на этот счёт. У нас сейчас с вами, Никита Никитович, самые обычные земные задачи.
– Вот именно! Никаких загробных и параллельных там миров не существует. Умер человек – и точка! – воллнующийся Песков пересел на диван и закурил.
В этот момент кто-то невидимый и, вероятно, не переносящий запах табачного дыма, вырвал из рук Пескова зажжённую сигарету и выбросил её в открытую форточку. Потом раздался визг собаки, и отставной офицер ощутил, как кто-то укусил его за икру правой ноги.
Весьма удивлённый и немного напуганный, Песков вскочил на ноги. Он машинально гладил пальцами правой руки то место, куда его крепко тяпнула незримая собака.
– У вас, что, Надежда Савельевна, – дрожащим голосом произнёс он, – в доме завёлся этот… барабашка, то есть полтергейст?
Отвлекшись от дела, гримёрша строго сказала кому-то невидимому:
– Генрих, сколько раз я тебе говорила, когда я работаю, ты не должен мне мешать. И нечего ревновать. Эти добрые люди пришли ко мне по делу. Возьми Тобса, и погуляйте с ним по двору! Минут пятнадцать!
Послышалось громкое покашливание, заскрипел диван, и Песков, да и Зуранов, услышали шаги человека и собаки. Входная дверь шумно открылась и тут же плотно захлопнулась. Алексея, привыкшего ничему не удивляться, всё же, поразило то, не очень обычное обстоятельство, что в доме гримёрши проживают, кроме неё, невидимые человек и такая же собака. Они незримы, но, явно, «плотно материальны», как все земные существа…
Если такой мужик-невидимка ударит нежеланного гостя кулаком под глаз, то, наверняка, в районе деформации лица будет красоваться синяк, то бишь, как выражаются, медики, гематома.
– А я, всё равно, ничему сверхъестественному не верю, – категорично заявил Никита Никитович и, набравшись мужества, вновь закурил. – Явно, прослеживаются ваши, Надежда Савельевна, обычные актёрские фокусы. Забавно! Только я не знаю, как вы их делаете.
– Да какие там, к бесам, фокусы! – в сердцах ответила хозяйка. – Поселился в моём домишке киноактер Паша Кирдимов со своей восточносибирской лайкой Тобсом. Но не могу я их выгнать! Не такой я человек… Пусть себе живут.
– Позвольте! Одним словом, отставить, Надежда Савельевна, нести бред! – возразил Песков.– Я лично читал, пять лет тому назад в уважаемой газете, что Павел Кирдимов со своей собакой погибли в автомобильной катастрофе. Это случилось на Ленинградском шоссе. Так?
– Конечно так, – Надежда Савельевна уже почти завершала свою работу. – Я уже устала всем всё объяснять… Прижились вот у меня… теперь.
– А у вас, Надежда Савельевна, извините, порой и сексуальные контакты происходят? – Подал голос Алексей. – Или временами?
– Куда ж без этого? Почти каждые сутки и происходят! Одним словом, живу самой активной половой жизнью, – смущённо призналась гримёрша.– Такому человеку, даже если он и привидение, я… отказать не смогла бы. И не жалею об этом. Кроме того, мой законный супруг, пьяница и рабочий сцены, сбежал от меня ещё десять лет тому назад.
– А я раньше почти не верил в существование полтергейста, – задумчиво изрёк Песков.– Оказывается, встречается такое вот. Или мне, всё-таки, показалось?
– Здесь совсем другое, Никита Никитович, – ответил вместо хозяйки Зуранов. – Всё, что способен вообразить или придумать человеческий мозг, существует на самом деле. Ибо человек не в состоянии вообразить того, что, как бы сказать, нереально… Я потом вам всё, как-нибудь, объясню… популярно.
– Да на кой хрен мне объяснять, то самое, во что я не поверю… никогда! По уставу не положено верить в ахинею, да и… по жизни! – запротестовал подполковник в отставке.– Вот я вижу сейчас, что ты, Алексей, как две капли похож на меня, и тут я верю. Факт есть факт. Верю потому, что вижу. Ты загримирован.
– Точно! – согласился с ним Зуранов, меняя тему разговора. – Я стал, практически, вторым Никитой Никитовичем.
– Чепуха, Алексей Владимирович, – ответила гримёрша, отойдя от Зуранова на шаг в сторону. – Вы ведь с Никитичем внешне очень похожи. Разница только в возрасте. Ты, Алексей, помяни моё слово, через энное количество лет будешь почти таким же, как Никитич. Жизнь сама… загримирует.
Бесспорно, Надежда Савельевна скромничала. Но она прекрасно осознавала, что является мастером высокого класса в своём деле. Именно у неё гримировались и братья Шнорре, которые не подают о себе никаких известий с… того света. Возможно, они сейчас очень далеко от Земли, а, может быть, считают, что не о чем разговаривать. После земной смерти зачастую люди меняются, начинают по-новому воспринимать происходящее.
Зуранов очень хорошо заплатил истинному художнику-гримёру. Деньги ей были нужны, ведь на её содержании находились здоровый мужик и собака, пусть невидимые. Тут было совсем и всё не так, как в романе Герберта Уэллса «Человек-невидимка». В данном случае, энергия телесной оболочки погибшего актёра Павла Кирдимова делала прозрачной, но осязаемой, не только ткани самого тела, но и одежду, которая была на нём, на «странном пришельце из ниоткуда».
Через несколько минут, двух похожих друг на друга людей, за порог заботливо проводила хозяйка небольшого загородного домика. Когда за ними закрылась калитка, и Песков наклонился, чтобы завязать шнурок на ботинке, он почувствовал, как незримый пёс Тобс лизнул ветерану советских и российских войск нос. Шнурок остался не завязанным, ибо Песков резко выпрямился во весь рост. Тут же он почувствовал дружеское рукопожатие невидимого мужика.
Вероятно, так невидимка хотел извиниться перед Песковым за своё недавнее и не совсем адекватное поведение. Но от этого доброго рукопожатия Никита Никитович в особенный восторг не пришёл.
Когда Зуранов вернулся домой, в особняк, уже ставший ему родным, его встретила у главного входа, почти на пороге, Полина. Но она не сразу узнала его, долго всматривалась в изменившееся лицо родного человека, прежде чем впустить его в дом. Мать же, Антонина Павловна, встретила сына обычно, не выражая ни каких особенных эмоций. Она только с укоризной сказала:
– Там, у нас, в другом мире, Алёша, лицедейство считается большим грехом.
– Даже если оно существует для того, чтобы послужить добру? – немного раздражённо вопросом возразил Алексей, проходя мимо них в большой холл на первом этаже. – Иначе я не смогу выйти на самых основных преступников.
– Зло на Земле появилось из другого мира, – сказала тихо мать. – Когда-нибудь, ты всё поймёшь.
– Он обязательно поймёт, – улыбнулась Полина. – Но всего не дано понять никому…
Не возражая ей, Антонина Павловна, исчезла в одной из соседних комнат.
В долгий ящик, не откладывая объяснений, Зуранов коротко изложил суть дела своей любимой женщине. Он сообщил Полине и своей матери, что недельку-другую, может быть, и гораздо меньше, ему, придётся пожить в однокомнатной квартире Пескова. Алексей будет находится, как бы, в засаде на крупного «зверя». А сам Никита Никитович поживёт пока у себя, на даче. Конечно же, Алексей заметил, что это сообщение не очень порадовало Полину.
– Не стоит так расстраиваться, милая моя, – он обнял свою, по сути, жену. – Я уверен, что всё решится, буквально, в течение двух-трёх дней.
– А стоило бы нам с тобой, Алёша, ценить каждый миг, проведённый на Земле рядом с близким душами, ибо наша странная планета не очень-то похожа на рай, – напомнила ему Полина. – Ты сам говорил, что о великой справедливости с телеэкранов говорят лишь иностранные политики. А наши как? О чём говорят?
– Какая разница!
– Так вот, Алексей, эти закордонные обманщики всячески оправдывают свои грехи и страшные поступки. Это самые настоящие самозванцы и тираны всех стран и народов, чьи руки обагрены человеческой кровью. Они бездушны, они – монстры, и нам нельзя падать вместе с ними на дно бездонного колодца. Но Бог им судья. Я не об этом… Прости!
– Я не понимаю, Полина, о чём ты говоришь.
– Я стала слишком земной, эгоистичной женщиной… потому, что встретила здесь тебя. Делай так, как нужно.
– Наше останется да пребудет с нами, – он встал на колени, обхватив руками ноги Полины, чувствуя наготу под тонкой тканью китайского халатика. – Мы не расстанемся нигде и никогда! А эта разлука будет короткой. Гораздо дольше я бываю там, в Мире Прошлого – в Раннем Неолите. И ведь ты… ждёшь, всегда терпеливо ждёшь меня.
– Это безвыходность, данная нам Всевышним, – она нежно погладила его по искусно загримированной голове, по «седым» волосам. – Просто, меня одолели, как старую бабку, какие-то тревоги, не очень хорошие предчувствия… Встань, родной мой!
Они побыли вместе всего несколько часов. Но чем ближе приближался момент расставания на совсем короткое время, тем и ему становилось всё тягостней и тягостней. Алексей обещал ей звонить через каждые полчаса, при возможности. Ей же он очень мягко запретил это делать.
Как ему показалось, Полина сказала что-то несуразное и страшное: «Я не переживу этой разлуки».
– Смешно, Полина! Какая разлука? – он стал перед прощанием немного раздражителен. – Я же говорю тебе. Разлука наша недолгая, продлится даже не неделю, а несколько дней. После того, как я разгребу всё это дерьмо и выполню, как мне кажется, свою историческую миссию, то буду только с тобой. Мы выберем самый лучший уголок… для жизни в любом из двух Миров. На то, чтобы в этом деле поставить точку, мне понадобится совсем немного времени.
– Ты живёшь иллюзиями, в каком-то нарисованном, придуманном тобой мире, – тихо произнесла она. – Родной мой, не тешь себя сказками. На них уходит вся жизнь. Может быть, и ни одна, и не только… земная.
– Хорошо. Пусть ты права. Я буду звонить тебе часто.
– Жаль, что это время тебе придётся спать с гримом, а не со мной. Странно, я не ревную тебя к женщинам так, как к твоей нынешней «боевой раскраске».
На том они и расстались.
Свой «Форд» Зуранову пришлось оставить в гараже и добираться до нового места жительства в троллейбусе. Теперь он был бравым отставным подполковником, богатым пенсионером – Никитой Никитовичем Песковым, с его паспортом и прочими документами. Ему придётся находиться в чужой квартире одному, готовому ко всему, к любым неожиданностям и поворотам судьбы. При себе, на всякий случай, он имел пистолет. Бластер в чужой квартире применить было бы невозможно. Он не практичен, ибо уничтожает всё, попавшее под его прицел.
Но не легче было и Дмитрию Прихватову, который самостоятельно и весьма нелепо загримированный под старуху, сидел на лавочке, во дворе, как раз, напротив подъезда и окна квартиры Пескова, к счастью, выходящего во двор. Третий этаж в двенадцатиэтажном доме по улице Испытателей одного из «спальных» микрорайонов.
У Дмитрия, наряженного, вполне, приличной бабушкой, имелась с собой сумка, кое-какие продукты, термос с чаем и…солидный запас пива – две, как говорят в народе, полторашки. Кроме перечисленного, пистолет Макарова с двумя запасными обоймами, то есть получается – три. Итого – двадцать два патрона, потому что один уже находился в стволе. Подобное иногда практикуется. Алексей располагал таким же боевым запасом.
Не из робкого десятка оказался бывший следователь прокуратуры Прихватов, но его особо не радовало то, что сидит он здесь, как старая, ряженная кукла. Неизвестно, сколько ему тут придётся ещё торочить, находящемуся уже малость «под мухой» и с острым желанием зайти за угол… помочиться. То реальное обстоятельство, что его могут узреть любопытные женщины, как бы, ненароком, справляющего малую нужду.
Но он понимал, что было бы не здорово, если бы кто-нибудь обстоятельно поинтересовался, почему это старушка задирает юбку и, явно, из какого-то шланга поливает один из ясеней, уже изрядно загаженного сквера. Впрочем, выход настоящий «следак» всегда найдёт. Можно было бы, в крайнем случае, спуститься в подвал, который сделали своим полуофициальным жильём местные бичи. «Странно,– подумал Прихватов,– с телеэкранов лгуны от… политики уверяют, что благосостояние народа растёт, а бомжей и бичей хватает. Несуразица какая-то!».
В это время Вадим Шерстенёв занимался другими делами, тоже связанными с риском для жизни. Он был настоящим охотником и методично уничтожал, где бластером, где пистолетом, где крепким ударом кулака тех, кому детективное агентство «Портал» вынесло смертельный приговор. Для этих господ даже выселение во времена раннего неолита – в Мир Прошлого – было бы очень мягким наказанием. А других судей над зажравшимися мерзавцами, по сути, не имелось.
В случае необходимости, Прихватов должен был подстраховать Зуранова, а при благоприятном исходе проследить за «банкирами» – точно определить местонахождение их штаб-квартиры. Разумеется, Дмитрий и Алексей общались друг с другом с помощью сотовой связи.
Они заранее договорились, что когда липовые банковские агенты или агент выйдет из подъезда дома, Алексей бросит вниз, из окна, в «бабусю» фетровый мячик. Так он даст понять, что заявились они… долгожданные. «Старушка», понятное дело, возмутится, скажет громко: «Фу-ты, какое пацаньё-то хулиганистое! Покоя нигде нет!». А потом – слежка. Тут всё должно пройти гладко. Зуранов не сомневался, что Дмитрий не проколется и не увяжется не за тем, кем надо, в качестве… хвоста.
Представители «Красной гвоздики» не заставили себя долго ждать. Телефонный звонок раздался вечером того же дня. Зуранов внимательно вслушивался в мягкий и вкрадчивый мужской баритон. С Алексеем вёл беседу очень вежливый канцелярский работник, представившийся заместителем директора коммерческого банка «Красная гвоздика», Роальдом Гедеоновичем Кнаппом. «Он такой же банкир и Кнапп, – с некоторым раздражением подумал Алексей, – как я – Шота Руставели или… Песков».
– Вы знаете, Никита Никитович,– заливался соловьём голос на «той стороне провода», – мы не рекламируем своих услуг. Видите ли – у нашего банка и так клиентуры достаточно. Желающих масса. Не успеваем оформлять документы. Не буду скрывать. У нас имеется прибыль. За счёт грамотного использования и оборота капитала… Потому мы так, что называется, щедры. Мы узнали, что вы – надёжный и уважаемый человек. Вот, думаем… Прямо и не знаем, что делать с вами.
– Досадно, братцы, – по возможности, салдофонским голосом среагировал на Зуранов на воркование мнимого банкира Кнаппа. – Что ж, Роальд, у меня получается не полный вперёд, а полный, эта, пролёт? Гха-а-ха! Ничего, что я с тобой на «ты» буду обращаться? Сдаётся мне, что я постарше тебя годами, да и рожей. Выходит, я обломился?
– Ну, что вы, Никита Никитович, паникуете? Уж для вас-то мы постараемся сделать всё… возможное. Конечно, со мной можно и на «ты». Мне даже очень приятно, что такой человек… Мы прочитали ваше объявление в газете и в интернете. Не обижайтесь, но мы навели о вас кое-какие справки.
– Сработала, гха-ха-ха, банкировская разведслужба?
– В общем, где-то и так. Но не обижайтесь, Никита Никитович. В наше время под видом пенсионера может скрываться и бандит, вообщем, кто угодно. Да, представьте себе. Мы подумали и решили, что герою афганских событий можно и… нужно пойти навстречу.
– Отставить! Какой же я герой, Роальдушка? Гха-ха-ха! Так, понимаешь, по мелочам. Ну, бывал там, ну постреливал, ну сорвал пару орденов, ну командовал малость… Так что… Никакой я не герой.
– Я понимаю вас, Никита Никитович. Вы просто очень культурный и скромный человек. Мы возьмём ваши сбережения… под сто процентов годовых. Но если сумма у вас солидная, значительная, то, дивиденды, можно поднять до ста пятидесяти… процентов. Не удивляйтесь! Мы можем очень многое, и то, что я вам предлагаю, и для нас очень выгодно.
– Моя сумма твою фирму заинтересует, факт, Роальд. Всё уже дома, в сейфе. Гха-ха-ха! – засмеялся… под Пескова сыщик. – Кое-что имею и хочу иметь больше. У меня, одним долларов, американских под двести тысяч. Приедете – лично покажу! Или называй адрес своей фирмы, Роальдушка. Я сам к вам подскачу!
– О, Никита Никитович, мы бы не рекомендовали вам с большими деньгами разгуливать по городу. Извините за нетактичность, но я прав. Завтра утром к вам подъедет наш агент, познакомится с вами поближе. А уж потом… к делу.
– Отставить! Ты не доверяешь мне, Роальд?
– Что вы, Никита Никитович, ни в коем случае не думайте так. Я доверяю. У нас метод работы такой. Сначала – агент. А после него к вам придёт кассир с юристом, и всё оформят. Вы в праве спросить, можете поинтересоваться, зачем же для того, чтобы сделать вклад на банковский счёт, необходим юрист. Представьте – для солидности. Мало ли какие у клиента могут возникнуть сомнения.
– А что, гха-ха-ха, возникают?
– К счастью, недовольных и обиженных клиентов у нас нет. Сомневающихся просто быть не может, дорогой Никита Никитович. У нас высокий уровень обслуживания. О нашем сервизе наслышаны очень серьёзные люди и в Штатах, и в странах Западной Европы. Нашими клиентами в своё время были первые люди страны, и мы протянули им руку помощи…
– Но так это же здорово, Роальд!
– Да, неплохо. Я соглашусь с вами без всякой ложной скромности. Представьте себе, вам и выходить на улицу не надо будет. К богатым клиентам и, вообще, к людям, банк «Красная гвоздика» относится с уважением и любовью. Мы помогаем, мы многим помогаем… безвозмездно, Никита Никитович. Но я отвлёкся. Завтра к вам, где-то, с самого утра подъедет наш агент и…
– В котором часу?
– Знаете, точно сказать трудно, но ждите с утра… И ещё, не посвящайте никого в свои дела денежные. Опасно. У вас, Никита Никитович, действительно нет родственников?
– Так точно! Гха-ха-ха! – Зуранов гаркнул в трубку, как старая ворона. – Я, по натуре своей, предпочитаю одиночество. В армии наобщался со всеми до чертей собачьих! Какого хрена, Роальд, я буду рассказывать знакомым своим, незнакомым… гражданским и прочим лицам о своих сбережениях? У меня же не стрела в голове. Сегодня, понимаешь, он – друг, а завтра – бац тебя по голове, и… приехали. Так или не так?
– В принципе, мне ваша мысль понятна, Никита Никитович, я с вами согласен. Всё так, – голос «на том конце провода» стал наигранно весёлым. – Мне нравится, что вы – милейший человек, при этом, очень практичный. Вам, скажу, повезло. Всего доброго, Никита Никитович!
– До встречи, Роальд! Заходи как-нибудь. Бутылка доброго коньяка за мной. Настоящего коньяка, не такого, так сказать, «Камю», который разливают в подвалах подмосковных городков мрачные и непредсказуемые личности… с иностранными фамилиями.
– Непременно познакомимся ближе, спасибо за приглашение.
Сыщик интуитивно чувствовал, что такой «заместитель директора банка» с вкрадчивым голосом мог бы запросто прикончить самого Вельзевула… не снимая приятной улыбки со своего лица. Вероятно, страшна ещё местная мафия и тем, что она непредсказуема. Им господами очень высоких рангов и должностей, скорей всего, позволено быть беспредельщиками. Но хватает у них и хитрости, мягко стелют, потому очень многие и легли в жёсткую «постель»… в могилу.
Ведь и, на самом деле, с внешней стороны дела, между двумя телефонными абонентами состоялось довольно приятное общение. У Алексея на долю секунды появилось сомнение в том, что он беседовал со злодеем. Может быть… Впрочем, глупо. Ведь им, самим же, Зурановым, доказано, что господа из «Красной гвоздики» убивали своих «клиентов» и продолжают «мочить лохов». Им глубоко плевать даже на то, что «Красной гвоздикой» вплотную занялся не просто сыщик, а неподкупный судья, исполнитель приговоров с феноменальными способностями.
Почему же они продолжают действовать нагло и… почти бесстрашно? Видимо, потому, что под топор, как говорится, идут головы мелких сошек, не считая нескольких человек… таких матёрых мафиозников, как Листрилов. Высокий был уровень у покойного и, скорей всего, частично съеденного, Петра Ивановича.
