Александр Николаевич Лекомцев
Неолит – не заграница
Проворные обезьяны под предводительством Грыга успели напасть на стадо мамонтов с тыла, отвлекая их на себя. Они, вооружённые топорами, дротиками, дубинками и острыми камнями, облепили, как мухи, тела животных-великанов. Хвостатые воины крепко хватались своими конечностями за длинные пряди шерсти мастодонтов, вскарабкивались, благодаря им, на спины мастодонтов. Такого натиска мамонты не ожидали.
Но ещё один из животных-великанов, всё же, прорвался с Уходящим, и его гнев пришёлся на Лё, который только что разделался с его предшественником. Молодой воин, выронив из рук автомат, буквально выскользнул из-под бивней, из-под хобота старого мамонта-самца. Он прыгнул в небольшой овраг, наполненный водой, и это его спасло. Воспользовавшись заминкой, Зур и Вла изрешетили мастодонту голову автоматными пулями.
Мамонтам не суждено было укрыться от обезьян Грыга. Бой продолжался не та долго. Ни одному из бивненосцев не удалось спастись, все пали в неравной битве. Но мамонты сами искали сражения, поэтому… заслужили смерти. По долине стоял такой рёв, что, казалось, огромные горы падают с неба на землю. Люди помогали пулями добивать Грыгу раненных и всё ещё опасных мамонтов. В этой кровопролитной и жестокой битве погибло семнадцать мастодонтов, да и Хвостатых Людей – сорок три, не считая тяжёло раненых. Это был ни кому не нужный и глупый бой, произошёл он по вине огненных, которые первыми напали на мамонтов. Конечно же, теперь каннибалы знали, что они не одни на правом берегу реки Ом-Лом.
«Есть опасно раненые среди Хвостатых Людей, – с грустью подумал Зур. – Их никто не станет лечить, да и сделать это невозможно». От тяжёлых смертельных увечий не… освободиться. Со стонами и плачами, как некоторые люди, здоровые обезьяны убивали больных, освобождая их не от ран, освобождая от нестерпимых физических страданий и мучений. Смерть – как бы, исцеление. А ведь за некоторыми ранеными могли бы ухаживать те, кто силён и крепок. Но такого не могло случится потому, что раненые – обуза в предстоящей битве. Обезьяны, как люди, они что-то поняли. Может быть, то, что сражение с Огненными уже назревало.
Не только обезьяны, но и волки, попугаи, деревья, цветы… Все они – люди! Они уйдут и придут, никогда не умирая. Они только меняют своё обличье. Так думал Зур. Возможно, так же думали и считали Вла и Лё. Впрочем, кто знает.
Люди разложили большой костёр, зажаривая на огне самые вкусные и жирные куски мяса. Здесь много убитых мамонтов. Кому нравится хобот, кому мозг из огромного черепа… «Глаза тоже вкусные, – устало, засыпая, думал Зур. – Их нужно есть только сырыми. Этой ночью он не мог отправиться в Мир Будущего. Идущий по следу понимал, что битва с Огненными может произойти в любую минуту.
Но Вла и Лё не позволили ему заснуть, точнее, разбудили бесцеремонно. А Зур так устал, его буквально свалило с ног постоянное недосыпание. Чего только стоят одни только последние ночи, проведённые им в Мире Будущего. Но товарищи его растормошили, чтобы, как следует, накормить слегка зажаренным мясом и напоить свежей кровью. Что ж, Зур согласился ещё поесть.
Грыг и его приближённые брезгливо отворачивались от людей, поедающих мясо. Обезьяны не едят его. Значит, они мудры. Идущий по следу, разбивая огромную мозговую кость железным топором, думал именно об этом.
– Пусть глаза Грыга не плачут, – успокаивал вождя обезьян Зур. – Есть убитые и раненые в его народе, но ведь это… жизнь. Да и не так много погибло… А виноваты Огненные. Они первыми вступили в бой с животными, у которых имеются огромные хоботы и бивни. Мамонты обиделись на всех тех, кто ходит на двух ногах. Обезьяны тоже часто так ходят.
– Иг-ры-ыг-ра! – понимающе тряхнул головой Грыг и удалился в ту сторону, где обезьяны оплакивали погибших.
Горы мяса кругом! Обидно, что оно пропадёт. Впрочем, ничего и ни в каком Мире не пропадает. После их ухода появятся здесь хищные звери… А птицы, не обращая внимания на людей и обезьян, уже сейчас пируют. Их множество: белые, чёрные, серые, пёстрые… разной величины. Стервятники, среди которых аисты и попугаи. Вдали слышалось рычание львов, диких кошек всяких пород и мастей.
Учуяли добычу и медведи. Но они хитры, никогда не рычат, чтобы не выдать своё присутствие. Сейчас все они боятся подходить месту, где много мяса. Но потом, когда это место покинет войско обезьян, они все сюда явятся. Послышался где-то, далеко, то ли вопль, то ли крик.
– Ягуар,– улыбаясь и пережёвывая кусок хряща, уха мамонта, сделал заключение Лё.– Ягуар хочет кушать.
– Лё ошибается, – вождь Племени Уходящих уже насытился и лежал на траве, – так не разговаривает ягуар. Вла даже не знает и птицы с таким голосом. Впрочем, птицы могут издавать всякие звуки.
– Кричал человек, – прошептал Зур, уже поборовший сон. – Идущий по следу забыл сказать, что следы Огненных на земле совсем свежие. Они едят только сырое мясо. Огненные хорошо умеют нюхать, издалека чувствуют своими носами свежую кровь. Зур не знаком с их повадками, но он хорошо знает, как ведут себя хищные звери… Надо приготовить оружие к бою.
– У всех всё готово, – спокойно сказал Лё, снимая АКМ с плеча и заглядывая в подсумок, где лежали патроны и вальтер. – Будет битва!
– Да! Они идут сюда! Вла уже это слышит! – вождь Уходящих вскочил на ноги, передёргивая затвор автомата. – Крови прольётся много.
– Грыг!– закричал Зур, направляясь в сторону обезьян и размахивая над головой автоматом Калашникова. – Грыг! Огненные идут!
Для убедительности Зур сорвал с большого куста огромный алый цветок с множеством лепестков и положил его бутон себе на голову. Вождь обезьян всё понял. Впрочем, Хвостатые Люди давно уже услышали посторонние звуки, может быть, раньше, чем Лё. Грыг издал невнятный, но громкий и пронзительный звук, который стал для обезьян приказом встать на задние лапы, приготовить оружие и собраться в одном месте. Тысячи хорошо вооружённых Хвостатых воинов заспешили на зов своего вожака.
Их многочисленное войско было разделено на четыре, примерно равные части. Они уже ни раз поводили тренировку раздела «армии на четыре дивизии». Та часть, которой выпало командовать в предстоящем бою Грыгу, оставалась на месте, образовав полукруг на поле битвы. Не слишком растянутый, но «плотный»… Овальные цепи, то есть, подразделения, составленные из обезьян, имели по двести рядов. За счёт этого образовалась относительно глубокая фронтальная оборона. Да и так, при успешном отражении атаки, легче было перейти в контрнаступление.
– Нам бы сюда, Алёша, – почёсывая бороду, вполне, сёрьёзно сказал Вла, – с десяток танков. Дело пошло бы на лад.
– И парочку ракетных установок, хотя бы, системы «Град», – съязвил Зур. – Да и вертолёты «Акула» не помешали бы. Не болтай языком, батя, и принимай командование над своей дивизией!
– Да! Не болтай языком! – почти на чистом русском языке сказал Лё и начал напевать песню о большой черепахе.
За центральным отрядом, то есть той частью войска, которой командовал Грыг, примерно, в семистах-восьмистах шагах, находился резерв. Им командовал Вла. Поющий балладу о большой черепахе Лё со своей «дивизией» отошёл на левую сторону большой долины, построив обезьян длинным параллельными рядами, как делали это в своё время Свирепые. Зур поступил так же, но находился со своими Хвостатыми воинами с правой стороны.
На свой страх и риск, они, не зная возможной численности противника, решили впустить Огненных в образовавшийся «мешок», а потом плотно «завязать» его… сомкнуться кольцом вокруг войска противника. Намерения были определёнными – уничтожить врага, который не очень-то разбирался в вопросах военной тактики и, в целом, стратегии. Не было необходимости… при такой численности.
Огненные долго себя ждать не заставили. Голые, грязные, злые, уверенные в себе красно-рыжие великаны вихрем ворвались на место предстоящей битвы. От такого мощного и стремительного натиска Хвостатые Люди немного опешили, и мудрый Грыг отступил, дав врагу возможность вклиниться в свою оборону. Это было сделано для того, чтобы авангард Огненных был прижат «дивизией» Вла.
Такой маневр упрощал задачи Зура и Лё, который только повторял действия Идущего по следу. В ловушку, которая «захлопнулась» мгновенно попало более одиннадцати тысяч Огненных. Но это была только половина кровожадного и жестокого войска противника. Ясно, что Зур недооценил численности противника. Да и не мог он точно знать, сколько их на самом деле.
Внезапно Грыг, прекратив отступление, издал боевой клич, двинул своих воинов на людоедов. Да и, в любом случае, вожаку обезьян отступать дальше было некуда. За его войском стоял резерв Вла, рвущийся в бой. Повелитель обезьян Зур стремительно ударил по неприятелю с правого фланга, разя врагов короткими автоматными очередями. Лё, немного замешкавшись, произвёл тот же манёвр с левого фланга. Начал, довольно прицельно, косить пулями из АКМ врага. Но его несообразительность и медлительность чуть не стоила многих жертв.
Огненные, чувствуя недоброе, пошли мощным клином в атаку, именно, на «дивизию» Лё. Кроме того, подтянулась и вторая половина их полчища и стала двигаться в том же направлении. Тут образовалось, так называемое, неуплотнённое пространство. Так получилось, что основной бой завязался именно на левом фланге.
Но Лё, хотя ему в бою оторвали левую руку, согнули в дугу ствол автомата, истекая кровью, отстреливался из «Вальтера». Он сумел со своими воинами, ценой больших потерь, остановить противника и не дать ему вырваться из «круга». Людоеды явно растерялись. Ведь они ещё никогда и нигде не сталкивались с таким мощным сопротивлением, моментально ставшим контрнаступлением. Огромный резерв Огненных тоже «увяз», что называется, по самые уши. В первые часы боя погибло большое количество обезьян. Но Огненных полегло почти в два раза больше.
Чисто стихийно, в пылу азарта, именно сюда, на левый фланг подтянулись «дивизии» Зура, Вла и Грыга. На огромной долине в кровавой и жестокой бойне сошлось несколько десятков тысяч воинов. Явный перевес был на стороне обезьян. Они смогли одолеть противника не численным превосходством, которого у них не имелось, а ловкостью, силой и умением владеть оружием, причём, таким, какого Огненные не имели. Дубины и острые камни людоедов не смоги противостоять дротикам и топорам обезьян.
Людоеды, как правило, пренебрегали трофейным, оружием, надеясь на свою численность и физическую силу. И это стало сейчас их роковой ошибкой. Они и без того считали себя непобедимыми, и никогда… не «прокалывались». Подобных случаев в истории Планеты предостаточно. Тот же ретивый Адольф Гитлер сломал себе челюсти и позвонки, связавшись, с Россией. Это судьба… Это судьба, всех кто пытается поставить на колени «Восточного Колоса». Даже татаро-монгольские иго с начала с первых же десятилетий своего победного шествия стало… ассимилироваться, превращаясь с каждым годом в… «дружбу народов». А куда деваться?
Но бой ещё продолжался. От ударов дубин, камней и топоров, как перезрелые апельсины, ломались черепа, заляпывая мозговой жидкостью, точнее, массой втоптанные в бурую грязь травы и цветы. Обезьяны пришли в неистовую ярость, и по этой причине потери противника с каждым мгновением росли. Бой продолжался долго, почти ночь и полдня.
Не успело солнце спуститься к вершинам западных гор, как битва была завершена. Тысячи трупов людоедов и обезьян. Хвостатые воины не щадили даже тех Огненных, которые в страхе ложились животом на землю, обхватив руками голову. Их разрывали на части, как пересохшие куски древесной коры. Тут же, в запарке и горячке, от топоров и дротиков обезьян погиб медведь и два тигра, вероятно, случайно загнанные сюда общим людским и обезьяньим потоком.
В целом, у Хвостатых воинов потерь было значительно меньше, в три, а то и в три с половиной раза, и это радовало Зура. Идущий по следу и Великий вождь Племени Уходящих, к счастью, не получили ни каких серьёзных ран. Правда, у Вла вырвали из плеча кусок мяса. Но Зур прикрутил к ране отца прочными стеблями вьющейся травы кусок огромного лопуха, который очень хорошо останавливает кровотечения.
Храброму Грыгу вырвали глаз, и он, как ребёнок, стонал и выл, указывая пальцем на пустую левую глазницу. Что касается Лё, то он находился без памяти. Потерял много крови. Свою оторванную правую руку он, в забытьи, прочно сжал ладонью левой. Расцепить пальцы, сжатые в судороге было невозможно. Зур понимал, что молодого воина сейчас не в состоянии спасти от смерти даже самый опытный столичный хирург. Именно поэтому он отказался от мысли тащить труп первобытного человека в Мир Будущего.
Сюда, к костру, на относительно чистое место Идущий по следу перенёс Лё. Он перетянул не очень толстой жилой мамонта обрубок руки молодого воина, лишённого кисти, оторванной… по локтевому суставу. Зур плотно обмотал кровоточащее место большим лопухом сердцевидной формы… Но это не спасло молодого воина: он умер, не приходя в сознание.
У Грыга хватало своих забот. Он немого успокоился, притерпелся к собственной боли и потере левого глаза. Сейчас он, вместе со своим племенем-стаей, оплакивал погибших обезьян. Жуткий вой и рёв оглашали долину. Иногда, впадая в яростное безумство, обезьяны срывали свою злость на многочисленных трупах врагов, царапая их ногтями, нанося им удары дубинами, камнями, топорами. Конечно же, в живых никого из Огненных не осталось, да и не могло остаться. Они потерпели серьёзное поражение. Ни на секунды Зур не жалел их.
Даже если бы сейчас сюда явился Лики-Ти и сказал, что надо Идущему по следу хоть немного пожалеть… людоедов, зверей в человеческом обличии, то Зур бы не стал этого делать. Так были отомщены очень многие хорошие люди и обезьяны… Их ведь погибла ни одна тысяча.
Надвигалась ночь, но никто не спал. Рычали, лаяли и жалобно повизгивали обезьяны, умирали их тяжёло раненые. А вдали выли красные волки и шакалы, и не только они… Порой нагло забредали сюда, на поживу, серые саблезубые медведи и степные, оранжевые с чёрными полосами, тигры. Пробирались к тушам мамонтов, к трупам людей и обезьян, но находили здесь свою смерть. Хвостатые Люди убивали их с большим удовольствием, они не могли успокоиться после страшной битвы.
Идущий по следу сидел у небольшого костра и вслух разговаривал с Лики-Ти, которого он только один и видел сейчас. А Вла, как ребёнок, плакал над умершим Лё. Он, то и дело, вставал на корточки и осторожно поползал к лежащему на куске свежей шкуры мамонта молодому воину, прикасаясь пальцами ко лбу Лё.
– Кто теперь споёт Вла песню о большой черепахе? – вздыхал Вождь Племени Уходящих. – Лё умер, как герой. Его отряд принял на себя самый основной удар Огненных.
– Пусть Вла сильно не тоскует. Все уходят и приходят, – глубокомысленно изрёк Зур, прервавший беседу с Лики-Ти. – разве Вла не привык к смертям? Разве он их мало видел?
– Вла оплакивает храброго воина и друга, – с обидой сказал Вла. – Если Зуру не жаль Лё, то пусть он помолчит.
– Пусть знает Вла, что война с Огненными ещё не закончена, и на месте молодого воина скоро может быть и он. А Зуру ничуть не жаль Лё, – просто, но с упрямством ответил Идущий по следу. – Пусть теперь Дагу Бо думает о том, пустить ли его на Небо.
– Идущий по следу – слишком суровый воин, – критически заметил Вла. – Ведь он же не только Великий сыщик, но и – человек!
Зур, на сей раз, ничего не ответил Вла. Он не искал со своим отцом ссоры, даже не стремился к словесной перепалке. Да. Сердце Зура огрубело. Хоть он и, когда-то, давно жил одиноким в обоих мирах, он тяжело переживал смерть своих друзей, своих женщин – Оис, Полины… Жаль ему было и малознакомых людей. А теперь его душа стала чёрствой. Но так не бывает, душа не может зачерстветь, она – не кусок хлеба из Мира Будущего. Может быть, причиной его «спокойствия» стали многие и многие беды? И он к ним привык… Впрочем, привыкнуть к ним невозможно.
«Почему же так изменился мой сын? – подумал, немного успокоившись, Вла. – Наверное, ему открылись тайны Вечности, и теперь его не беспокоит ни чья земная смерть или жизнь… даже собственная».
В стане обезьян, то и дело, зажигались и угасали внутренние распри, переходящие иногда от угроз к дракам. Двое совсем молодых и крупных хвостатых самцов подошли к костру людей – и один из них бросил в Зура камень. Сыщик увернулся. Булыжник пронёсся у самого виска. Идущий по следу, не раздумывая, всадил в голову наглеца и смельчака пули из вальтера. И её было достаточно, чтобы не стрелять второй раз.
Всю эту картину видел Грыг. Одноглазый вожак второго самца-обезьяну зарубил топором. Это было большим уроком для остальных, недисциплинированных обезьян. Авторитет Грыга был по-прежнему высок. Он сам лично, брезгливо фыркая, оттащил в сторону тела убитых Хвостатых воинов. Зур тяжело вздохнул, он понимал – некоторые обезьяны уже не желали воевать. Идущий по следу сказал:
– Вла должен знать, что здесь погибла, возможно, только третья часть Огненных. Только сейчас Зур это понял. В несколько раз больше следов отпечаталось вдоль берега реки Ом-Лом, там, дальше, за большой долиной. Хорошо, если Зур сейчас ошибается.
– Вождь Племени Уходящих всё знает,– ответил Вла,– он тоже немного… идущий по следу, тоже сыщик.
– Не держи на меня зла, отец, – сказал по-русски Зур. – Лё был прекрасным парнем, и если бы я имел возможность вручить ему медаль за отвагу, то поступил бы именно так, не задумываясь.
– Если бы специальные ордена и медали отливались в Раннем Неолите.
– Я, всё равно, этой ночью отправлюсь в Мир Будущего. Там тоже надо… Одним словом, я понимаю, что тебе тяжело, что ты ранен… Ты… это… похорони тело Лё по-человечески. Зарой его в землю.
– Какой разговор. Мне он очень нравился… при жизни. Всё сделаю.
Перед ними появился полупрозрачный призрак в образе Лё и произнёс:
– Лё и сейчас живой, и ему очень хорошо. Но только он совсем позабыл песню о большой черепахе. Он совсем не помнит, какая она была и что с ней произошло. У Лё теперь другие… пока непонятные мысли.
Призрак больше ничего не сказал, растворившись над горящим костром. А на лице мёртвого молодого воина играла улыбка. Казалось, он смеялся над суетой этого нелепого Земного Мира.
– Может быть, Зур попросит посланника богов Лики-Ти, – с надеждой в голосе уже на языке Уходящих сказал Вла, – чтобы Дагу Бо встретил нашего Лё приветливо и не очень донимал его лишними вопросами?
– Может быть, – глядя в сторону, уклончиво ответил Великий сыщик. – Но Вла должен знать, что перед Дагу Бо все равны. Он гораздо мудрей и справедливей всех земных двуногих, всех… вместе взятых.
– Да, Вла согласен со словами сына, – голос вождя Уходящих прозвучал угрюмо. – Но Лё был… своим человеком.
На, сей раз, Идущий по следу ничего не ответил, и они долго молчали. Жарили мясо мамонтов и неторопливо ели.
Но вот раздался дружный рёв обезьян. Несколько сотен самоуверенных Огненных напали на лагерь, и были мгновенно уничтожены. Эти каннибалы пришли сюда неизвестно откуда, не предполагая, что здесь стоит большая армия Хвостатых воинов. Скорей всего, это был дозорный отряд людоедов. Значит, сейчас появится и основное войско. Ни минуты отдохнуть не удастся. Неужели Зуру не придётся отправиться и этой ночью в Мир Будущего? Одноглазый вождь Племени Обезьян пришёл к костру, многозначительно указывая лохматой рукой-лапой в правую сторону. Идущий по следу в знак согласия кивнул головой.
Сборы были недолгими. Вооружённые, в буквальном смысле, до зубов, и, в основной массе, по-боевому настроенные обезьяны, имеющие уже опыт рукопашных стычек, пошли навстречу врагу. Зур вёл отряд по левой стороне долины, Вла – по правой, а Грыг «подпирал» их, выстроив в линию своё подразделение, с глубиной фронта в семь рядов.
Маневр удался блестяще. Внезапное нападение на Огненных, ещё не догнавших своего дозорного отряда, сделало своё дело. Полусонные и не ожидающие нападения людоеды были разбиты наголову, причём, у обезьян численные потери убитыми и ранеными оказались очень незначительными.
Из Огненных в живых они оставили только около трех десятков совсем юных женщин-людоедок. Грыг хотел дать знак, чтобы уничтожить их тоже, но Зур остановил вожака стаи. Изрядно уставшие от очередного кровопролития, обезьяны не были, на сей раз, настроены слишком уж злобно. У них после удачного ночного боя слегка притупилось чувство мести.
Идущий по следу выбрал среди самок Огненных одну и подвёл её к Вла. Коренастую, толстозадую… Себя тоже не обидел, но остановил своё внимание на более худой. Они бесцеремонно поставили людоедок на корточки, лицами от огня, и вонзили, куда надо, свои телесные «дротики». Потом повторили это ещё и ещё несколько раз… в присутствии обезьян. Самки, получившие удовольствие, улыбались, вернее, скалились, надеясь, что их тут будут любить, холить и кормить. Как себялюбивы и самоуверенны даже очень дикие женщины! Они ошиблись.
Но и остальные самки Огненных тоже дождались своей очереди. Им не выпало счастье совокупляться с людьми возле обжигающих лепестками огненных цветов, то есть костров.
– Воины Грыга должны сделать то же самоё, – мрачно сказал Зур, толкая свою недавнюю «возлюбленную» в сторону обезьяньего вождя. – Вла и свою подругу отдаёт, и… остальных! Это не просто женщины. Они – злые и жестокие воины, беспощадны и не знают страха.
Хвостатые самцы долго не ждали приглашения. Они ретиво преступили к делу, доставляя женщинам Огненных величайшее наслаждение. А подруги-обезьяны Хвостатых мужчин недовольно рычали, видимо, немного ревновали своих «однополчан» к самкам из стана врагов. Вла улыбнулся, но тут понял, чем это закончится:
– У человеческих женщин никогда не родятся хвостатые дети.
– Да! Жестокие и злые женщины Огненных подохнут, как дикие собаки в зарослях гороха! – Засмеялся Зур. – Но подохнут они от великого удовольствия!
– У Зура помутился разум! Разве нельзя им спокойно умереть?
– Нет, нельзя! Зур просто хорошо помнит, как вели себя женщины Огненных в этом и в предыдущих боях. Многие из них, очень многие, отгрызали у живых людей и самцов-обезьян их телесные «дротики»… Откусывали носы, уши, выцарапывали пальцами глаза… Или Вла не обратил на это внимание?
– Вла не очень наблюдательный,– со стыдом и вздохом признался Великий вождь Племени Уходящих. – Если так, то они заслуживают смерти от… удовольствия.
Пленные, несчастные женщины Огненных уже через довольно непродолжительный промежуток времени истошно орали… от боли и ужаса. А как же иначе? Самцов-обезьян здесь было несколько тысяч, и последним достанутся только кровавые куски мяса… которого они не едят. Да и женщины-людоедки, помимо своей воли, умудрялись получать «радость» почти с каждым из них по нескольку раз.
Зур попросил Вла, чтобы он и войско обезьян оставалось на этом месте несколько суток. Он сообщил, что сможет вернуться сюда, возможно, только дня через два-три. Положив свой АКМ у костра и махнув на прощанье рукой отцу, Зур, «растворился» в воздухе. До утра ещё было много времени.
Алексей сообщил Валерии, что срочно, прямо сейчас, отбывает в Заяровск-Нагорный, на самолёте. Он собирается там закончить кое-какие дела. Билеты, имея деньги, всегда можно добыть. Шутя, но и, не в меньшей степени, серьёзно Зуранов сказал, что без всяких там завещаний, всё останется ей, Валерии. Зачем проволочки и сложности? Деньги, имущество, вальтеры, смитвессоны, кольты, браунинги… «Не стану же перечислять, что хранится у нас, в семейном, оружейном складе».
– Не городи вздора! – возмутилась Валерия. – Говоришь что-то непонятное!..
– А зачем тебе завещание? – продолжал, как бы, шутить Зуранов.
– Между прочим, если, Алексей, со мной что-нибудь случится…
– Не полетишь ты со мной, и точка! – оборвал её словесные изыски Зуранов. – Там, в Заяровске-Нагорном, мне осталось сделать не так уж и много.
– Совсем немного. Найти и выследить хозяина «Ромашки» и «Красной гвоздики» и накрыть всю его шайку, в общем, и так далее. Осталось – начать и… кончить. Так что, мой барашек, держись за меня и громко не возмущайся! – она немного успокоилась. – Алексей, если с тобой что-нибудь случится, то я застрелюсь… из каждого твоего вальтера несколько раз. Или из пистолетов Макарова. Устраивает?
– Глупо и неконстрктивно, – пожал плечами Зуранов. – Впрочем, можешь лететь со мной. Но учти, что бархатного сезона я тебе в Заяровске-Нагороном не обещаю. Всё надо делать очень быстро и чётко. У меня ещё очень много опасных и неприятных дел в Раннем Неолите. Кстати, два билета у меня уже давно куплены. До вылета остаётся полтора часа. Берём с собой самое необходимое. Пакуй чемодан! От тебя всё равно, не отвяжешься.
Она, в порыве нахлынувших чувств, бросилась Зуранову на шею с такой силой, что чуть не сшибла его с ног.
– Я уже всё упаковала, милый, – проворковала она. – Мы же об этом с тобой уже говорили… во время последней встречи. Ты всё забыл. Оружие тоже возьмём с собой, по вальтеру и пистолету Стечкина. Или вместо них взять револьверы системы «Наган» образца 1898 года? Есть и по одному хорошему выкидному ножу. Ещё… хочу тебя обрадовать!
– У нас будет ребёнок? – с замиранием сердца спросил он.
– Дурак! – обиделась Валерия. – У нас не «будет», а уже есть… и не ребёнок. А прекрасная снайперская винтовка Драгунова, старой надёжной модели, с мощным и современным оптическим прицелом. Пристреленная! А что ты что расстроился? Я поняла, что ты предпочитаешь «винтарь» Мосина или что-нибудь, свеженькое, импортное…
– Никаких винтовок, пистолетов и гранат!
– Почему?
– Потому, что мы летим в Заяровск-Нагнорный на самолёте, и нас просто не поймут… некоторые специальные службы. Успокойся! Всё самое необходимое достанем там. Люди добрые помогут.
Они дали телеграмму Вольфам из аэропорта, и через полтора часа были уже в Заяровске-Нагорном. Сразу же отправились на их виллу, к своим новым друзьям.
Но к большому изумлению и разочарованию, Алексей и Валерия, привратник-охранник не пустил их даже на порог, лаконично сказав, что «дома никого нет» и что все отдыхают у, каких-то, Курахтиных. «Какие, к чёрту, Курахтины? Ведь Вольфы же получили срочную телеграмму!».
– А-а, догадался, – с натянутой и театральной улыбкой сказал моложавый охранник. – Вы – господин Зуранов, а вы госпожа – Тригуб! Нет! Документов мне ваших не надо. Я понял, по описанию внешности… Вам оставлено письмо.
Он протянул Алексею запечатанный конверт. Зуранов тут же вскрыл его. Письмо было лично от Рудольфа. Текст оказался не таким коротким и простым: «Наши дорогие, Алексей и Валерия! Сообщаем, что у нас, в семье, всё замечательно. Пацан почти адаптировался в новой обстановке. Мы глубоко сожалеем, что не сможем с вами больше поддерживать связи. Но так надо… Так будет лучше для Паши и Риты. Она у меня глупенькая девочка и утверждает, что вы, извините уж, не совсем хорошие люди, и за вами тянется кровавый след. За сына спасибо! Поэтому прилагаем к письму чек на предъявителя, на пятьдесят тысяч рублей. Мы посчитали, что этого за ваши услуги, вполне, будет достаточно. Ещё раз, только без обиды, извините и… благодарим. Думаю, что больше никогда не встретимся. У вас своя жизнь, у нас – своя. Простите нас за нашу трусость. Вот такие мы… дерьмовые! Обнимаем! Целуем! Жмём ваши руки! Податель сего письма – неплохой мужик. Если нужен, то забирайте его себе. Готовы вам услужить. Мы найдём другого. Не держите зла! Рудольф Вольф».
Послание прочитала и Валерия. Слёзы закапали из её больших карих глаз. Горечь, разочарование в людях, обида… Грешно обижаться? А как быть, если по-другому не получается? Лера сполна на себя взяла этот грех и разрыдалась… безудержно. Алексей методично разорвал письмо на мелкие клочки и бросил его обрывки в рядом стоящую урну. Чек на предъявителя он оставил у себя. Любая «копеечка» может пригодиться. «С паршивой овцы – хоть шерсти клок». Они медленно пошли от входной двери замка-дворца по мраморным ступенькам вниз.
– Вас что-то огорчило? – с сочувствием спросил охранник. – Могу ли я быть чем-нибудь полезным, господа? Произошло что-то не совсем хорошее?
– Ничего страшного. Просто всё встало на свои места, – пояснил Зуранов. – Эти люди привыкли… продавать, не только импортные шмотки, но и людей. Они нам заплатили издевательски. Выписали чек на пятьдесят тысяч рублей. А ведь знают, что их сын, Паша, или, как там господа Вольфы теперь его называют, был прямой причиной… гибели многих… дорогих нам людей. На кой чёрт нам их жалкие подачки!
– Надо бы вернуть банковский чек Рудику, – Валерия уже улыбалась. – Пусть купит себе турецких презервативов… на медвежьем меху. А я, дура, рассыпалась перед ними… Обхаживала. Я надеялась, что мы у них не только остановимся, но и… Ведь я уверена, что они сейчас дома. Просто нас… не валено впускать.
– Не могли бы вы, – Зуранов протянул охраннику чек, – вернуть эту бумажку господину Вольфу, прямо сейчас? И у меня к вам предложение. У нас нет выбора, да и хозяин ваш… просто, как бы, подарил вас нам.
– Я, в принципе, не вещь, чтобы меня дарить, – он взял в руки чек. – Но всё сделаю, как вы сказали. Они дома… Я верну им чек. Не всё, но кое-что начинаю понимать. Если вы будете мне платить нормально, то я согласен… помочь вам. Я, в прошлом, офицер. Майор в отставке. Был командиром специального батальона, участвовал в нескольких зарубежных компаниях. Мне сорок лет. Без семьи. Считаюсь холостяком. Семён Артёмович Борисов. По сути, сократили в армии… за особые заслуги.
– Почти всё понятно, – кивнул головой Зуранов. – Сколько вы получаете у бережливых и продуманных… господ Вольфов?
– Я здесь только второй месяц, Заплатили, за первый, вроде, не так и плохо… Одним словом, как везде. Плюс к тому, почти бесплатное довольствие. Но работа, скажу вам, спокойная. Торчу здесь, как пугало. Кому они, на хрен, нужны эти Вольфы? Иногда только растаскиваю молодых пьяных буржуев по их «тачкам», после вечеринок. Если коротко, то, в общем-то, всё.
– Меня зовут Алексей Зуранов. Просто, Алексей. Со мной – Валерия. Будем рады обращаться «ты». Если нет возражений.
– Никак нет, Алексей! Понял тебя.
– Тебе приходилось убивать людей, Семён? – Зуранов положил ему руку на плечо. – Разумеется, плохих, врагов Отечества, преступников и прочих негодяев.
– Странный вопрос. Приходилось. Сколько угодно, – ответил Борисов, – только плохих. Может быть, среди них попадались и не совсем законченные ублюдки. У меня не всегда имелось время для того, чтобы беседовать с ними. Моё хобби… одним словом, я неплохо владею ножом. Я с пяти лет отроду начал тренироваться, и так всю жизнь. У меня тут есть специальный щит.
