Александр Николаевич Лекомцев
Неолит – не заграница
– Ничего странного здесь не наблюдаю. У тебя, поверь, вполне, интеллигентная физиономия. Таких ребят дамы любят и ценят, но «джентльмены» зачастую в упор не видят.
– Ты сказал это ни к селу, ни к городу. Дал он мне свой домашний адрес потому, что я почти откровенно сказал хирургу… Одним словом, я ведь примерно знаю, где сейчас находится, десять лет тому назад похищенный сын Маргариты. Я не желаю зла супругам Вольф.
Шерстенёв чётко вспомнил, как это происходило.
У хирурга, Григория Николаевича Овчаренко, дома, в кабинете, стояла небольшая скульптура, изображающая в миниатюре Голгофу. Вадим всегда, в тайне от всех, верил в Христа-Спасителя, и на этом они сошлись. Оба, получается, оказались верующими: и бывший охранник, а ранее, участник нескольких локальных войн по милости целого ряда предшествующих нынешним, российских правителей, и довольно опытный врач.
Вадим так же обещал Овчаренко, что, до поры – до времени, ничего конкретного по поводу места нахождения Паши ни Маргарите, ни Рудольфу не сообщит. Оба, за чашкой чая, решили, что впутывать сюда полицию не стоит.
Потом, с благословления Шерстенёва, под видом электромонтёра, Лапоть, он же Вася Гимов, заявился на виллу, к Вольфам. Жилое здание, которое являлось их частной собственностью, напоминало по величине и архитектуре замок… Домина, что надо, почти в готическом стиле, на окраине города. Четыре этажа. Имелся там и охранник и две овчарки, и сигнализация. Гимов воочию убедился, что Маргарита, на самом деле, жива и здорова. Более того, ей даже позавидовала бы иная графиня.
Этой информации Лаптю было, вполне, достаточно. За ней он и пришёл сюда… Подходить к столбам с проводами не стал, даже электросчётчик проигнорировал, сказав Рудольфу Францевичу, что явился сюда «конкретно, с визуальной проверкой нормальной висячести проводов». Так и ушёл, давая полный повод для подозрения Вольфу в том, что электрик ни хрена не соображает в электротехнике. А значит, это явился бандит… по душу Маргариты.
Дотошный, хоть и малость придурковатый на вид, Рудольф, подумав, окончательно пришёл к выводу, что дело с «электромонтёром» не чисто. Решил, всеми возможными и невозможными способами и силами, отыскать этого «специалиста» и подробно, с пристрастием, расспросить его обо всём… таком непонятном, с помощью своих друганов, папаши которых в своё время носили малиновые пиджаки.
Но Лапоть тоже оказался не так прост и, отчитавшись перед Вадимом за проделанную работу и получив солидный гонорар, затаился у себя, в семьсот шестом номере… наедине с литровой бутылкой водки местного, почти легального разлива. Ищи ветра в поле!
Зачем ему, спрашивается, погибать от руки дилетантов, возомнивших себя мафией? Кроме того, он тоже не желает Вольфам зла и действует на благо сыскного бюро «Портал» и по заданию его начальника. Когда он немного выпил и закусил, то почувствовал себя почти в своей тарелке, вспомнив, что рядом, на этом же, седьмом этаже, обитает и сыщик Шерстенёв, который «запросто троих мочканёт и не задумается».
Но переживания бывшего бандита были напрасными. В этот вечер к нему «в гости» так никто и не заявился. Видно, предприниматели, представители среднего бизнеса перенесли к нему свой визит на завтра. Вася, все же, допив водку, пошёл к Шерстенёву и выложил ему, как на духу, что, по незнанию секретов электричества, он, точняк, прокололся.
Вадим завил ему прямо, без обиняков, что дела по данной причине усложнились. Он решил, на сей раз, сам навестить Рудольфа. Позвонил ему по сотовому телефону, договорившись встретиться рано утром у него дома, то есть, без преувеличения, в замке. Но ничего лучшего Шерстенёву в голову не пришло, как представиться страховым агентом. О времени встречи, разумеется, они любезно договорились, но произошла она не в апартаментах владельца крупных городских магазинов, а практически, в чистом поле.
Когда Вадим вышел из салона такси, доставившее его почти до самого дома Рудольфа, его на небольшом лугу окликнули трое бравых толстячков с нунчаками, а чётвёртым был улыбающийся Рудольф с большим травматическим пистолетом в пухлой, но зато … правой руке.
Они недооценили возможностей Вадима и потому «постеснялись» встретить его с огнестрельным оружием. Сыщик, в свою очередь, миндальничать не стал и сделал предупредительный выстрел вверх из трофейного «Смитвессона» 32-го калибра. Отважных и относительно решительных ребят можно было с натяжкой назвать и «качками», создавших себе мощные торсы и загривки при помощи активных лекарственных препараторв.
Такое сейчас, как бы, всё ещё модно в некоторых кругах, представителей коих давно уже не беспокоит их собственная половая потенция. Инъекцией больше или меньше… Какая разница! А на счёт секса… «Виагра» поддержит.
После второго выстрела, тоже предупредительного, пуля просвистела над головами телохранителей Рудольфа. Он тоже выстрелил, но пуля из его травматического пистолета практически не долетела до Вадима. Лихие ребята, малость, подрастерялись. Шерстенёв жестом подозвал к себе вечно улыбающегося Рудольфа и сказал:
– Я понимаю тебя. Но не на того ты устраиваешь охоту. А я приехал сообщить тебе о том, что знаю, сказать, где сейчас находится сын Маргариты. Для неё он был Толиком. Но сейчас его имя – Паша.
– Мою супругу зовут Барбара.
– Какая разница! Зови её, как хочешь.
– Но почему я должен тебе верить?
– Как посчитаешь нужным. Но пусть твоя жена пока ничего не знает. Вокруг вас, обоих, ещё много опасного дерьма. Поэтому тебе и твоей жене не стоит очень уж высовываться. Для успокоения скажу, у тебя в доме или как он там называется электромонтёра изображал мой человек, по моему заданию.
– Из него электрик, как из меня… балерина.
– Напрасно ты так, Рудольф Францевич. На мой взгляд, тебе следовало бы заняться балетом. После длительных и упорных тренировок ты стал бы неплохим танцором. А то, что мешает во время исполнения пируэтов, можно удалить хирургическим путём.
– Не ёрничай! Кто ты?
– Я? Это так важно? Ну, хорошо. Скажу. Вадим Шерстенёв. Сыщик их частного детективного агентства «Портал», которое находится совсем не в вашем славном городе. Если бы я был из «чёрной» компании, то, разумеется, перещёлкал бы вас, как котят, пересчитал бы пулями. Иначе не происходит. А вы с Маргаритой или там… с Барбарой сидите смирно, у себя в замке или на вилле, в общем, дома, в своей избе, пока мы не наказали всех бандитов. Кто они и что творят, долго рассказывать.
– Рудик!!!– заорал, выскочивший из салона «Аудио», его водитель с автоматом узи в руках. – Ложись, Рудольф! Я сейчас из этого мерзавца голландский сыр сделаю! С дырками!
Оказывается, Вадим неверно оценил возможности и желания конкретных телохранителей, в частности шофёра крутой иномарки. Огнестрельное оружие у них, всё же, имелось, но в салоне машины.
– Брось ты, Артеман! Поздно ты вооружился! Брось! – крикнул ему Рудольф, загораживая Шерстенёва своим не хилым телом. – Иди в машину!
Водитель и одновременно шофёр повиновался, сел за руль иномарки.
– Верное решение, – сказал Шерстенёв. – Если бы произошло иначе, то ты, Рудик, остался бы без своих телохранителей. Я ведь подготовился к встрече с вами.
– Может быть и так. А как пацан её? – поинтересовался он у Вадима. -Я сейчас! – он обратился к Вадиму. – Нормально? Барбара его Толиком называет. Ты верно сказал. Моя… Ритуля вспоминает сына, но редко…
– Отлично Паша живёт. Как сыр в масле катается. Парень и не ведает, что он – украденный ребёнок. А может, как есть, так и лучше, Рудольф? Впрочем, что я говорю. Как есть, так не получится. Нынешняя самозванная мамаша его – преступница, можно смело сказать, всероссийского масштаба. Должна быть очень сурово наказана…
– Нет. Как есть, так, знаешь, не получится. Всё должно быть по справедливости. Правда, у нас с Ритой уже дочка большая, Бригитта, впрочем, ещё малый ребёнок. Но… и пацан должен быть с родной матерью. Дети не виноваты в ошибках и бедах взрослых. Я уж постараюсь, чтобы так именно и получилось. Может быть, чем-то надо тебе помочь?
– Единственная посильная помощь с твоей стороны – ни во что не вмешиваться. И не теребите полицию. Уж она-то наделает шуму. Пока они в курс дела войдут, нам все карты попортят. Да и другие причины имеются, более серьёзные… Дело ведь не только в твоём Паше-Толике, – Вадим умышленно подчеркнул, сказав «в твоём», чем порадовал оптимиста Рудольфа. – У нас с бандитами и полицией сложились очень сложные отношения и они… то есть, ситуация обостряется. Как бы ты выразился, намечаются разборки. А «стрелок» там не забито, они… «мутные». Идёт нечестная игра. Мы отвечаем тем же, только чуть покруче действуем, чем они… и те, и другие. У вас, у бизнесменов, искажённые представления о действительности.
– Возможно. Не я отношу себя к простым предпринимателям, причём, честным.
– Если лягушка считает себя цаплей, она, всё равно, остаётся лягушкой.
– Я не обижаюсь на твои слова, – Рудольф хлопнул Вадима по плечу, я – человек мирный, но…
– Думай, как тебе нравится, – сказал Шерстенёв. – У тебя одни заботы, у меня – другие. Но не всё так просто.
– Верно. Не всё так гладко,– он показал рукой в сторону машины, – мои непутёвые друзья, брателлы… приехали со мной для поддержки и возможных разборок. Клоуны! Держали узи чуть ли ни в багажнике. Да и личного оружия с собой не прихватили. Самоуверенность и разгильдяйство. До них до сих пор не дошло, что ты можешь быть вооружен и, как говорится, и очень опасен.
– Понятно, – примирительно сказал Шерстенёв, – численное превосходство на их стороне. К тому же, они приняли меня за рядового хулигана. Но, всё-таки, твои мужики с нунчаками, а это – серьёзное оружие.
– Да они их вчера купили,– засмеялся Вольф,– специально для этого случая. Психическая атака. Крутые, как яйца… только не бритые. А так парни хорошие, деловые. Знают, что «экономика должна быть экономной».
– Что ж, я рад за них.
– Видишь, сюда уже являлся до тебя один бандюга… под видом то и электромонтёра, то ли электрика. Я сначала не понял, что он в таких делах – ни уха – ни рыла. Но потом сообразил, когда этот кент «слинял». В общем, я лопухнулся…
– Не обижайся, Рудик, но у тебя, молодого, старческий склероз. Я уже тебе говорил, что он – не бандюга,– заново и терпеливо объяснил Вадим. – Он – наш работник, из фирмы «Портал», агент-стажёр. Ты не преследуй его, не мешай ему дела делать.
– Точно. Ты говорил… Слава богу, что он – не бандит. Значит, «базара» ноль!
Шерстенёв едва заметно ухмыльнулся, подумав: «Увы, Василёк бандит. Да ещё какой». Вадим спрятал свой пистолет в кобуру, находящуюся под полой пиджака.
– В общем, Рудольф, – сказал Вадим,– никому не слова – ни жене, ни родственникам, ни друзьям… Сам знаешь, даже у трухлявого пня есть уши. Молчи пока, если хочешь жить. Говорю серьёзно. Потерпи! Придёт время – и всё наладится.
Через полчаса Вадим, отдавая дань уважения, гостеприимному хозяину пил в счастливом семейном кругу кофе. Рудольф представил его своей жене, как давнего друга. Она протянула ему руку, почти по-мужски и представилась: «Барбара Карловна. Можно просто, Барбара. К нам редко кто-нибудь заходит. Всё дела и дела».
Маргарита понравилась Шерстенёву. Женщина экстра-класса. Он почему-то вспомнил песню с параноическими словами: «мне б такую», вроде как, речь не о даме в песне ведётся, а какой-нибудь там, морковке. Песня нищего, которому срочно надо подать самую лучшую в мире… бабу. Господи, сколько же неуёмного бреда в России. Но кому-то ведь это надо…
Увидел он и дочь Вольфов: воспитанную девочку-малышку с простым русским именем… Бригитта, если просто, то Бри. Славная девчушка.
Шерстенёва от мыслей отвлекла вошедшая к нему без стука Жанна. Она, как-то, странно посмотрела на него и сказала:
– Может, чаю тебе принести, Вадик! Ты же весь… зелёный от дум своих. Но это не всё! Ты тупой, как ресторанный нож для резки палтуса горячего копчения.
– Почему?
– Неужели ты не видишь и не чувствуешь?..
– Я? Да… Но ведь… Зуранов.
– На хрен он мне нужен, напыщенный… космонавт! Понимаешь? Это одна из ошибок моей дурной молодости… Я уже совсем… другая. Ты же, понимаешь.
– Понимаю, – встал из-за стола и подошёл к ней. – Значит, не только я, но и ты…
Она прижалась к его широкой груди. Соединились две души, два сердца, а потом и трепещущих тела. Две непростые судьбы стали одной. Надолго ли дано им счастье быть вместе?
Идущий по следу, не затягивая время, рассказал собравшимся том, как Мзи, случайно найдя на шкуре белого барса убитую Дрюм, свою, возможно, будущую жену, очень горевал и не мог понять, кому и зачем понадобилась эта смерть. Конечно же, он не знал, что та была не против того, чтобы тесно сблизиться с Нму. Соблюдая старые Законы Племени Уходящих, Мзи, пусть он и не муж погибшей и не родственник, поел немного мяса Дрюм, а потом перенёс её останки в другое место, подвесив их в шкуре белого барса высоко – на ветвях Деревьев Роз. Он поступил так не только потому, что был родом из Племени Мудрых Собак. Охотник ещё и опасался, что его примут за убийцу, хотя у Мзи не имелось для этого никаких оснований и причин.
Всё равно ведь, она сделалась бы его счастливой очередной женой. А Нму, конечно же, не стал бы менять Ловс на её сестру Дрюм, даже из-за принципа.
Очень охотно Мзи подтвердил слова Зура, сказав, что Дрюм была убита дротиком, когда лежала на животе. Глубокая рана виднелась под её левой лопаткой. Но самого орудия убийства он не обнаружил.
– Кто же теперь поверит Мзи?! – запальчиво и громко проризнёс Нму. – Ведь только он мог убить Дрюм. Никому больше не нужна была её смерть. Он наверняка знал, что Дрюм хочет быть всегда вместе с красивым и несравненным Нму!
– Но Мзи не знал этого и не убивал, – испуганно ответил охотник на кабанов. – Мзи говорит правду!
– Пусть Великий вождь Нму не торопится толковать о том, чего не знает, – с иронией заметил Зур. – Ведь долгое время убийцей и людоедом был Рна и его воины, которых уже нет. А ведь Нму не ведал о злодеяниях Рна! Разве они не могли убить и Дрюм? Конечно, могли. Но такое зло совершили не они.
– Тогда Нму будет терпеливо слушать, – согласился с доводами сыщика вождь Уходящих. – Если Мзи закончил свой рассказ, то пусть, как каштановый заяц Мям-Ли-Зя, спрячется за спины Свирепых!
Предусмотрительный охотник не стал долго ждать повторного совета со стороны вождя и поступил именно так, как ему приказал Величайший из Великих. Спорить с Нму было бесполезно и опасно.
Тогда Зур задал вопрос Нму:
– Вождь Уходящих сначала хотел взять в жёны не Ловс, а Изр. Почему он передумал? Почему не сдержал слово, данное Опо?
– Может быть, и правда, – притворно вздохнул вождь, отвечая уклончиво на вопрос. – Нму сначала хотел, чтобы его женой была толстая Изр, но…
– Но Нму опасался, что Опо уже совершил над своей дочерью то, что должен совершить только её будущий муж на Священной горе Ова-Би… в присутствии многих. Хоть Нму и храбрый воин, но не стал ссориться с Опо, который мог всегда убить даже спящего человека и… вождя. Нму передумал брать в жёны его дочь по совету старейшин и колдунов, но за это он подарил Опо много мяса и шкур. Изр могла бы надолго опозорить имя Нму.
– Язык Зура лжёт! – закричала Изр, окружённая Свирепыми. – Он ведь помнит, что Изр была на горе Ова-Би и даже прошла через Ти-Ри-Ти! Все знают об этом!
– Пусть обо всём сейчас скажет сам Опо, – почти смиренно согласился с доводами Зура вождь Уходящих, – тогда Великий Нму признает, что он дал слово Изр и её отцу, но не сдержал его.
– Ха-ха-ха! – гневно засмеялся Зур. – Неужели Нму не знает, что Опо убит Зуром в честном поединке и поэтому ничего не может сказать? Но теперь за него скажет Зур! Им убит Опо, нарушивший Священное Табу, значит, и Ти-Ри-Ти его с Изр стало уже давно действительным! Нарушителя закона нет на этом свете, значит, и то, что произошло, не присходило.
– Нму никогда не поверит тому, что сказал сейчас Зур, – коварно заявил вождь Уходящих. – Пусть сюда явятся даже десятки свидетелей поединка, которого не было у него с Опо, и всего происходящего, Великий вождь Уходящих не поверит им, потому что они скажут… неправду! Они боятся чар и силы Идущего по следу! Зур мог одарить их непонятными и глупыми предметами, которые он доставляет сюда из Мира Будущего, чтобы заставить их говорить, то, что ему выгодно! Именно Зур совершает преступления! Он не нужен ни одному из существующих Миров! Так считает Нму! Так считают все!
Толпа собравшихся дружно загудела, одни кричали «во», другие «на». Обстановка накалялась, ибо у вождя имелось немало сторонников, которые готовы были признать, что Зур коварно и нечестно убил Опо. И поэтому, его Ти-Ри-Ти не действительно. А если это так, то Зур теперь – раб всех рабов и самый последний человек в Племени Уходящих! Но другая часть из собравшихся верила неопровержимым доказательствам, приведённым Великим сыщиком.
Неизвестно, чем бы всё закончилось… Многие крепко сжимали дротики в своих руках, Свирепые, образовав плотную цепь, создали живой полукруг возле стоящего Зура, надёжно прикрывая собой и своего Великого вождя Вла.
Вдруг с грохотом перед каменным кругом разверзлась земля, и на поверхность её вылетели наверх два огромных великана. У каждого имелось по три головы, из глаз и ртов их вылетали языки пламени. Они только потому не опаляли окружающих, что страшные подземные Духи Андры были очень высоки ростом.
Большинство собравшихся в страхе упало на землю, закрыв головы руками. Зур и Вла мгновенно выхватили из потайных карманов японские револьверы, но те рассыпались в их руках, став металлической пылью. И тогда Идущий по следу понял, что по сравнению даже с этими простыми монстрами, одного из бесконечного множества миров он – ничто, и жив ещё пока только благодаря стараниям Великого Лики-Ти.
– Пусть лежащие встанут на ноги! – порычал один из Андров. – По велению Самого Дагу Бо и Повелителя Тёмных Сил Ра-Ну-Да, мы, Андры-проводники, привели сюда важного свидетеля!
Все поднялись с земли, не смея спорить со страшными гостями. Тогда второй Андр вытащил из-под мышки человека и швырнул его на каменный круг, и все с ужасом узнали в нём давно уже убитого Опо.
Он встал на ноги и громко, как мог, сказал:
– Слушайте все! Опо пришёл сказать собравшимся здесь, что находится сейчас не в самом лучшем из потусторонних миров и терпит страшные муки души и нового тела за свои злые дела, совершённые здесь! Опо раскаялся, и через пять сотен лет вернётся в леса… большим бурым медведем, когда здесь будут обитать мудрые и дальние потомки людей из Племени Уходящих! Опо подтверждает, что он лишился земного тела в честном поединке с Зуром!
Раскаявшийся нарушитель Закона и Табу заявил, что Ти-Ри-Ти Идущего по следу действительно потому, что Опо больше здесь нет. Он так же признался в том, что жил со своей дочерью с её детских лет, как с одной из своих жён! Родной отец был первым её мужчиной. Преступивший Закон вселюдно сообщил и о том, что Нму отказался взять в жёны Изр и сделал много подарков Опо, когда тот пользовался жизнью здесь, в этом Мире, на стоянке Серые Камни!
Сооббщив это, Опо с воплями и стонами упал в образовавшуюся перед ним яму, туда бросились и Андры-великаны.
– Нму, как и все остальные, выслушал того, кого желал слушать! – как можно спокойней постарался сказать Зур. – Он понимает, что за такую услугу требуется высокая плата!
– Великий вождь Племени Уходящих не торопится расставаться со своей жизнью, – не без страха, не уверенно, но довольно дерзко ответил Нму. – Он похоронит других, а сам останется… долго жить.
– Пусть же произойдет то, что должно свершиться, – просто сказал Зур. – Но сейчас Идущий по следу хочет сказать, что убийца Дрюм – это Изр! Пусть она выйдет сюда, и когда ей дадут слово, выскажется! Пока же она должна стоять рядом с Идущим по следу и молчать! Говорить будет Зур и другие!
Под вопли собравшихся людей растерявшуюся, но умеющую владеть собой, Изр буквально выставили на середину каменного круга. Равнодушно посмотрев на свою бывшую жену, Зур начал рассказывать о том, как она собиралась отомстить Ловс только за то, что Нму решил сделать именно её своей женой или наложницей. Изр знала, где отдыхает днём её соперница и, выждав момент, тихо и незаметно подкралась к жертве, и ударила дротиком лежащую на животе женщину.
Она не знала, что ошиблась и лишила жизни не Ловс, а Дрюм. Естественно, убийца торопилась. Ей некогда было любоваться и наслаждаться результатами своего кровавого труда.
Изр только и успела подбросить на барсовую шкуру Солнечное Ожерелье, амулет, принадлежащий Сиа, и выбросить короткое копьё в ущелье. Чуть позже это орудие убийства нашёл Зур. Сыщик показал дротик всем собравшимся. Торопливость Изр, по сути, облегчило задачу Идущего по следу найти преступника. Когда он совершило злодеяние, она помнила что, где-то поблизости, от этого места находится охрана вождя. Но она не знала или забыла, Ловс тогда ещё не имела права носить на шее такой амулет. Она не считалась женой вождя, а всего лишь, его «гостьей».
Испуганная и припёртая фактами к скале правды, Изр пыталась отрицать свою вину, но тут Зур вызвал свидетельницу Жиж, древнюю скрюченную старуху, которая подтвердила, что была невольным очевидцем убийства. Почему долго молчала? Боялась гнева Богов и, главное, самого Нму. Она ведь не знала, что зло совершили не с ведома главного человека племени.
Что делала Жиж в горах, недалеко от пещеры вождя Уходящих? Собирала лепестки роз. Она лечила ими родных и знакомых от кашля и других простудных заболеваний. Это растительное снадобье так же способно заживлять раны… Нет, Жиж не подходила к жертве и к убийце, но в ней она узнала Изр. Сообщение старой женщины прозвучало, как гром среди ясного неба.
Потом слово взяла Сиа и рассказала, как на большом празднике Мамонта кто-то грубо овладел её телом. По описанию всем сразу стало ясно, что речь идёт об Опо, человеке с огромным шрамом – от правой лопатки до поясницы, и таким же заметным – на левом бедре. Подобные раны не зарастают шерстью. Амулет же во время праздника Мамонта на реке Ом-Лом с шеи Сиа сняла именно Изр. Пусть не было этому свидетелей, но тут неоспоримый факт. Даже если предположить, что это сделала не Изр, а кто-то другой, то картина происшествия становится понятной. Ведь именно она, дочь Опо, убила Дрюм и подкинула на шкуру белого барса Солнечное ожерелье.
– Теперь Изр нечего сказать, – подвёл всему черту Зур. – Разве можно что-то возразить против того, что сообщил Идущий по следу и другие?
– Да. Именно Изр хотела убить Ловс, – тихо призналась в совершённом преступлении Изр. – Но она ошиблась. Погибла совсем не та. Если Изр будет подарена жизнь, то она больше никогда и никого не убьёт.
Старейшины и колдуны, да и угрюмый Нму, подняли руки вверх ладони правых рук и опустили, что означало: виновата – сжечь! Изр упала на середину каменного круга и начала выть, как молодая гиена, истерично стуча кулаками по камням, что означало – она кается и очень-очень хочет жить. Собравшиеся кричали, ревели и даже рычали. Некоторых, самых рьяных и разъярённых воинам Уходящих пришлось плечами и даже дубинками оттеснять с каменной площадки.
Когда все успокоились, на круг взошли двое Свирепых и волоком утащили жертву к костру, который пока не был зажжён. Но потом Изр встала на ноги и покорно поплелась к месту своей казни. Она уже знала, что жить ей оставалось недолго, до тех пор, пока не кончит свои речи «хитрый и коварный» Зур. Действительно, Идущий по следу сделал взмах рукой, что означало – он не всё ещё сказал.
Не такая уж и лёгкая задача, можно сказать, командировка, выпала на минувшей неделе и Дмитрию Прихватову. Ему пришлось больше пяти суток шататься по привокзальным притонам. Он захватил часть и того времени, когда в городе отсутствовали Зуранов и Шерстенёв. Прихватов взял на вооружение метод борьбы с преступниками, который до него, работающий в «Портале», освоил его тёзка Дмитрий Шнорре. Под кличкой Булыган он появлялся в городских притонах. Добыл много ценной информации, как и его брат, Степан. Но оба погибли…
Бандиты вычислили их и подкараулили. Действовал Прихватов тоже под прозвищем – Сучок, для надёжности. Так называемые, низы общества ещё не знали никакого – такого Сучка, человека с таким… обычным прозвищем. Так что, полтора дня ушло только на знакомство с «иным миром».
Вернулся он в офис «Портала» грязный, в лохмотьях, естественно, небритый, и, понятное дело, с большим синяком под глазом. Увы, но от сыщика несло сивухой, точнее, спиртовым, «левым», то есть контрафактным, напитком, обзываемым в народе «шилом».
Увидев его, Жанна, ещё не привыкшая к подобным маскарадам, в отличие от своей предшественницы Луизы Самсоновны Булиной, смачно выругалась и приказала ему немедленно привести себя в порядок и не разводить в офисе «поросячью вонь». Ни Зуранова, ни Шерстенёва в городе не было, поэтому обсуждать увиденное с Жанной он не торопился. Успеется, наговорятся ещё. Приводил себя в порядок не торопливо.
Признаться, перед Тардовской он не очень-то хотел казаться красивым и неотразимым. Она была, что называется, «славным парнем», но женщиной, по его стойким представлениям, никакой. Жанна – баба-разбойница, ни домашняя ручная дамочка, сдувающая пылинки с пиджаков мужа, точно так же, как и с замысловатых оконных штор с рюшечками.
Может быть, в будущем, видно, ещё в далёком ему нужна буде женщина не авантюрно-экстремальными привычками и наклонностями, а хорошая домохозяйка… швея, повариха, посудомойка… Впрочем, он окончательно не решил, что ему нужно. Как говорится, обжегшись на молоке, теперь дул на воду. Он не торопился продавать свою свободу за женскую любовь и ласку, даже за нежную привязанность и «лебединую» верность.
Он решил помыться очень тщательно – целиком и полностью, при этом и побрился. А потом и переоделся. В таком свежем виде и предстал перед Жанной, которая без восторга сказала:
– В принципе, Дима, ничего не изменилось. Как был ты нудным и ворчливым Прихватовым, так и остался.
– Я ведь ещё и слова не сказал, – возразил он. – А ты уже дала характеристику мне и моему поведению.
– Просто не сомневаюсь, что ты скажешь очередную гадость в мой адрес.
– Ничего подобного. Но задам простой житейский вопрос. Ну, как, ты уже захомутала Шерстенёва или пока ещё только готовишься к броску?
– Вот видишь, я была права. Твоя голова набита навозной жижей и прочей дрянью. Помолчи и лучше поделись впечатлениями о своих новых знакомствах. Может быть, тебе понравиться ходить по помойкам, так и приживёшься там понемногу. Станешь своим.
– Внемли же, наконец, словам не мальчика, но мужа, о, женщина с устойчивыми повадками индийской кобры, под романтическим названием «Ная»!
Дмитрий начал делится с ней своими недавними впечатлениями.
Вылазка Прихватова на общественное дно дала многое. Он, как ранее Дмитрий Шнорре, вышел на короля нищих Обгрызка, то бишь, Георгия Ивановича. Тщательно познакомился с ним, с помощью изрядной порции самой дежурной и дешёвой водки-палёнки, при это раз пятьдесят называл ему свою кликуху.
– Ты меня достал, закусывая коркой хлеба с ближайшей помойки!– В сердцах возмутился Обгрызок. – Уже не только я, но и мои яйца запомнили, что ты – Сучок! А ты мне всё твердишь. Давай познакомимся, я – Сучок! Ты раненый в голову, а зелёнку не пьёшь. Это по тебе видно.
– Ну, не ворчи. Водка у меня в башке все провода перепутала.
– Ты ещё, вдобавок, не человек, а робот… весь в проводах. Я скажу тебе, так и быть, где найти корешей Маркизы. Слушай… ко мне лицом!
Надо сказать, Обгрызок выдал полезную информацию. Дмитрий тут же пустился на их поиски, ссылаясь на то, что «может быть, Маркиза есть Манька, моя сеструха». «Мне-то, какая разница, что у всех вас, пришлых, кругом какие-то сказочные сеструхи. Ищи-ищи на свою задницу кучу приключений. Не ты первый, не ты – и последний».
Поверил ли Обгрызок, что он, Сучок, на самом деле ищет сестру, Прихватова не волновало. Главное – полученная информация. Перед их совместной выпивкой Король нищих свёл Дмитрия с Чернухой, с косой и хромоногой девкой, которую так же, как и Маркизу, хорошо знали на основном железнодорожном вокзале многие его завсегдатаи.
Он направился прямо к Чернухе, зная, в каком месте она «дежурит» в поисках мелкой монеты или, по полной программе, с «отмороженными мозгами» клиента для, как бы, сексуальных утех. Но даже Обгрызок с его довольно простым отношением к жизни, был абсолютно убеждён, что таким чудо-юдом, как Чернуха, нормальные люди не совокупляются.
Дмитрий сразу же отыскал её на углу первого многоэтажного дома, на выходе в город. Чернуха, сразу же, за две бутылки пива предложила ему свою любовь и дружбу. На это Сучок индифферентно ответил, что у него полный «нестояк» от систематического недоедания и недопивания. Чернуха, пусть и отнеслась к нему с пассивным доверием, но за бутылку водки свела его с молодым и зачуханным мужиком, профессиональным попрошайкой, который, прикинувшись «олонецким пимом», приставал к приезжающим и отъезжающим… с просьбой – дать ему десять рублей. При том пояснял, что его ограбили.
Просил он навязчиво и угнетающе и не только деньги, но и, конкретно, булочку или чашку кофе. И ему многие граждане давали мелкие монеты. За «кофиём», разумеется, не гоняли – сам купит. Уж больно жалкий вид наблюдался… у мужичка. А на вокзале все прощелыги звали его двусложно – Банный Лист, потому как приставать к людям он умел так, что и не сразу отвяжешься. Получал за свой прилипчивый характер частенько «по репе», но такое Листа не смущало. «Мы привыкши».
Дальше падать некуда, ибо его ни во что ни ставили даже «голубые». Вот так рос мальчик, рос, но до них, «срамных», не дорос.
Когда Дмитрий знакомился с Банным Листом, он велел Чернухе посидеть в сквере, возле пьяного, но очень на вид, почему-то, интеллигентного человека… без обуви. В одних носках. Тот лежал на скамейке, на спине, глядя в безоблачное небо пустыми глазами, как блин на сковороде. Чернуха подсела к нему, сразу же проверив его пустые карманы брюк и пиджака.
На всякий случай, провоцируя его на предмет интимной близости, она, разумеется, надеялась, что может быть, где-нибудь, в самом внутреннем кармане у бедолаги завалялась сотенка-другая. Она, как пароль, повторяла: «Вы хотите получить удовольствие?». На «заманчивое» предложение он рефреном отвечал: «Где же мои туфли? Комедия? Тра-ге-ди-я!».
А Банный Лист сначала не дал раскрыть Дмитрию рта, который успел сунуть ему в руку сторублёвку. Он опередил Прихватова, сказав:
