Александр Николаевич Лекомцев
Неолит – не заграница
Тут же молодой сыщик мысленно подметил тот факт, что его отец, Михаил Арнольдович, не так давно утверждал, что не имеет понятия, с кем его супруга находилась в самых тесных дружеских отношениях. Зуранов, вполне этому верил, ведь утверждение было не лишено логики. У мужа и жены разные профессии, значит, и круг знакомств может быть не одним. У каждого – своё. Потом, люди они очень занятые и, вряд ли, предавали значение тому, кто из супругов, с кем и когда перезванивается и встречается
Но самой поразительной новостью стал тот факт, что, оказывается, его мать, Зинаида Марковна лично знала покойного скульптора Воротова. И такая информация заставила Дмитрия окончательно поверить в то, что не только два этих дела связаны друг с другом (смерть его матери и Воротова), но и почти все преступления в их относительно когда-то тихом и спокойном городе. Может быть, и не стоило ему, как говорится, всё сваливать в кучу и списывать исчезновения и убийства людей только на счёт организованных преступных городских группировок.
Вот, пожалуй, и всё, что удалось добыть Дмитрию. Но Зуранов заверил, что «работа Дмитрием проделана большая» и кое-что заставляет задуматься всерьёз. Они коротко обсудили всё происходящее, не делая пока никаких выводов из происходящего.
Луиза Самсоновна, пристально глядя на Степана, категорично сказала:
– Немедленно переоденьтесь, Стёпушка, дорогой Степан Михайлович! Иначе я с ума сойду от вашего внешнего вида. Бичи и бомжи уже не в моде… Правда, их прока, к сожалению, пруд пруди. Впрочем, как хотите. Я уже начинаю привыкать. Буду убирать со стола, в конце концов. Или пока не надо?
– Смешно наблюдать за тем, как внутри вас, Луиза Самсоновна, – засмеялся Алексей, – борются друг с другом два человека. Извините, но, видимо, нельзя недооценивать и влияния на ваш организм выпитого вами спиртного.
– Ничего подобного, – почти обиделась секретарь-референт. – Нет у меня раздвоения личности. Да и не вам об этом говорить, Алексей Владимирович. А я, вечно одинокая женщина, вспомнила, что мне именно сегодня исполнилось энное количество лет. Именно сегодня я стала на целый год древнее египетской пирамиды Хеопса. А вы меня даже не поздравили. Эх вы, блин, мужики! Эх, мальчики, мальчики! Но не обращайте внимания. Это я так печально и скорбно шучу.
– Да, все мы в данном вопросе дали маху. Но целый ряд непредвиденных событий… Одним словом, – Зуранов встал и обнял Булину. – Дорогая, Луиза Самсоновна, от души вас поздравляем и желаем!.. Просто, нет слов. Но всё исправимо, и подарки за нами.
Все поочередно обняли секретаря-референта. Даже малоразговорчивый Вадим Шерстенёв, который Булину видел впервые. В данном случае ничего не оставалось делать, как продолжить застолье. Запоздало с тостами и без них, но с большим энтузиазмом и рвением «мальчишки» поздравляли свою славную и «уже взрослую» соратницу и коллегу по борьбе с преступностью. Желали счастья, здоровья, успехов…
Степан, уже наспех переодевшийся и смывший часть бомжовской грязи с лица и рук, выразился наиболее просто и доходчиво:
– Хочу, чтобы у вас, дорогая Луиза Самсоновна, было денег, как и у шахиншаха или падишаха, в крайнем случае, как у простого шаха. Но это, в крайнем случае.
– Ну, что ты, Степан! Зачем мне деньги? – она иногда в приватных беседах обращалась со всеми на «ты». – Пусть я наивная и уже не очень молодая и выражаюсь банально, как истинный заматерелый педагог почти старой формации, но не в «баксах» счастье. Вон, моя соседка, бабушка Тося, царство ей небесное! Всю жизнь копила, не доедала, не допивала, как говорится, ни каких трудов не боялась… Жила впроголодь, в обносках ходила, а умерла – так ни рубля ей не понадобилось. Похоронили мы её неплохо, по-соседски, но денег едва хватило на похороны. По квартирам ходили, по всяким организациям, собирали крохи… малые. Где-то и что-то давали, но далеко не все. Одним словом, похоронили мы тётю Тосю заботливо…
– Мне понравилась ваша фраза, Луиза Самсоновна, «заботливо похоронили».– засмеялся Шерстенёв. – Гениально! А ещё лучше – «беззаботно». Чувствуется, что вы, не обижайтесь, в прошлом истинный учитель-русист.
– Ой, да не привязывайся ты к словам, Вадим. Кроме того, я всегда преподавала только физику и математику. Впрочем, ты только краем уха слышал обо мне. – Булина была в приподнятом настроении. – Но считай, что я та самая захмелевшая бабушка, которая «под градусом» начала обновлять русский язык.
– Бросьте, Луиза Самсоновна, народ смешить, – сказал серьёзно Михаил Арнольдович. – Какая вы, к бесам, бабушка! Да вы мне в дочери годитесь. Ваш возраст, когда, за сорок, самый… продуктивный, интересный. Это – настоящая молодость. Мы ещё вам жениха найдём… Прямо сейчас.
– Лезут ко мне… знакомиться всякие и разные, – вздохнула Булина. – Да всё не то. Надеюсь, будет ещё и на моей улице пень гореть.
– Давайте выпьем, – не очень трезвым голосом сказал Дмитрий, – чтобы он всегда горел, этот пень, на нашей, самой главной улице.
Все с большим удовольствием поддержали идею Дмитрия. Выпили по стопке коньяка, и решили перейти на кофе.
Всем стало ясно, что пора ставить точку на спиртном. Завтра – рабочий день, и это ко многому обязывало.
– Одно с другим не вяжется, – Алексей разливал кофе по чашкам. – Парадокс заключается в том, что, я уверен, ваша знакомая, старушка Тося была сказочно богата. А вы всем миром едва наскребли денег на её похороны. Так называемая, жизненная несправедливость по отношению к вам, да и к ней.
– Конечно, Алексей, так и было, – Луиза Самсоновна задумчиво размешивала ложечкой сахар в своей чашке. – Мальчики, берите бисквитные пирожные! О чём это я? Странная история получается. Ни родственников, ни близких знакомых у бабуси не имелось. Уж я-то точно знаю… Полиция деньги её даже в матрасе искала… Кто-то им сообщил, что она должна быть при деньгах. Так вот, бесполезно!
– Может быть, она свой клад зарыла где-нибудь в городском парке, – пошутил Дмитрий, – а потом забыла об этом начисто. Склероз.
– Ты не прав, братец,– то ли серьёзно, то ли шутя, заявил Степан, – склеротики забывают только то, что им выгодно не помнить. А такое ни один склеротик из памяти не выбросит. Ведь он всегда сосредоточен только на самом важном для себя.
– Скорей всего, вложила свои сбережения в какой-нибудь хитро-мудрый банк под «триста» процентов годовых, – не вдумываясь в суть дела, предположил Зуранов, – а документы потеряла.
– Точно! Я, дура, об этом и в полицию не сообщила, – вспомнила Булина. – Она говорила мне… Под большим секретом. Явно, у меня процветает склероз. Она вложила деньги в банк «Красная гвоздика». Не знаю, но сумма, видимо, немалая.
Братья Шнорре застыли в недоумении, они почти одновременно перестали пить кофе и жевать бисквиты. Но Луиза Самсоновна, не обращая внимания на поведение окружающих, продолжала рассказывать:
– Баба Тося приходила ко мне домой, буквально, за день перед смертью. Хвасталась. Странно, она была очень замкнутой и не разговорчивой. Что на неё нашло? Видно, чувствовала, что умрёт… Показывала мне какие-то бумажки и говорила мне, что всё это – тайна, что ей строго рекомендовали – никому ни-ни… А я во всех финансовых документах мало разбираюсь – отмахнулась от неё. Получается, что полиция этих самых бумажек тоже не нашла.
Зуранов глотнул немного кофе, но чуть не захлебнулся. Младший Шнорре от удивления открыл рот и уронил на свои цивильные брюки кусок пирожного, причём, вниз кремом. А старший, сделав глубокий вздох, переспросил, не веря собственным ушам:
– «Красная гвоздика»? Повтори-ка, Самойловна, что ты сказала! Именно, «Красная гвоздика»?
– «Красная гвоздика», – подтвердила Булина. – Я что-нибудь не так говорю, Степан?
– Луиза Самсоновна, – тихо произнёс Алексей, – ведь мы должны были сделать вам подарок, а не вы – нам. То, что вы сейчас сообщили… Одним словом, вы заработали солидную прибавку к жалованью и премию. Как говорится, мы теперь имеем хорошую возможность схватиться ещё за один хвост… не очень простого дела.
– Ничего не понимаю, – она уже успокоилась. – Так оно то самое, которым мы с вами занимаемся? Канкры? Ведь в компьютер я многое кое-чего заносила… Но не сообразила, что канры…
– Да, канцелярские крысы… не только из коммерческих, но и государственных учреждений. – Утвердительно сказал Зуранов. – Все они – из преступного мира.
– Самая настоящая отечественная мафия. – серьёзно заметил Шерстенёв. – Жаль, что у нас ещё хватает губошлепов и лохов, которых можно купить не за понюшку табака.
– Проклятая канцелярия ада! Проводники смерти за круглый счёт наивных богатых счастливцев! – подал голос пьяный Дмитрий.
– Не стоит преувеличивать и путать кислое с пресным.– Сказал раздражённо Михаил Арнольдович.– Это обычные преступники, и ад здесь не причём.
– Я в последнее время не понимаю тебя, отец,– Степан налил себе уже остывший кофе.– Неужели ты не вникаешь, что любое убийство… Впрочем, не хочу вдаваться в подробности и вспоминать…
– Ещё бабушка Тося рассказывала, что знакомилась она с большими и «шибко грамотными» банкирами в фешенебельной квартире,– начала припоминать Булина.– Её там поздравили и сказали, что придут к ней на следующий день и прямо дома у неё окончательно оформят все необходимые документы. Это, мол, уже формальности. Там ей подарили цветы.
Внезапно в дверь позвонили. Шнорре старший широко улыбнулся и сказал: «Сюрприз!». Он отправился открывать входную дверь. Буквально минуту он с кем-то поговорил, проводил кого-то.
Щёлкнул замок – и Михаил Арнольдович вошёл в приёмную с огромным букетом роз.
– Из всех вас, – торжественно сказал он, направляясь к сияющей Луизе Самсоновне, – один я оказался с хорошей памятью и настоящим джентльменом.
– Секунду, – преградил ему путь Зуранов, крепко схватив за руку Булину. – Не спешите! Разве вы не слышите лёгкое пощёлкивание часового механизма?
В одно мгновение он переместился, прижав букет цветов к груди, вместе с Булиной, не желая этого, схватил её за руку, во время Раннего Неолита. Они «приземлились» прямо у пещеры его недавнего изгнания в районе Чёрных Камней.
Он с силой швырнул букет в ущелье, повалив Булину на землю. Раздался взрыв мощной силы. Зур встал на ноги, сел на валун. Обхватив голову руками, он смотрел на лежащую в густой траве Луизу Самсоновну, терпеливо ожидая, когда перепуганная женщина придёт в сознание.
Очнувшись, Булина вскочила на ноги и с воплем бросилась в чащу леса. Зур бросился за ней, опасаясь, как бы, испуганная женщина не попала в беду. Она могла подстерегать и подстерегала здесь любого двуногого на каждом шагу.
Догоняя Луизу Самсоновну, он краем глаза увидел, как чёрная гигантская ящерица Кли-Ба, часто перебирая лапами, с раскрытой пастью мчалась по зарослям двухметровой травы навстречу секретарю-референту. Булина, по сравнению со страшным существом, по сути, динозавром, была ничтожна мала. Кли-Ба вполне могла проглотить бывшую учительницу физики и математики, не пережёвывая. С таким мощным драконом Зур, при всем желании, справиться не смог бы. Огнестрельное оружие любого калибра здесь было бы бессильно.
Обо всём этом он успел подумать в считанные доли секунды. Зур понимал, что не успевает схватить Булину за руку… Но чисто машинально он вынул из внутреннего кармана джинсовой куртки один из бластеров, подаренных ему Полиной. Быстро снял с предохранителя эту «авторучку», нажал на боковую кнопку, направив оружие в сторону огромного монстра.
Он не услышал ни шума, ни вспышки, но чудовище, не добежав до Булиной каких-то двух-трёх метров, упало замертво. Погибло мгновенно – и на теле монстра ни крови, ни следов от ран… Потом оно рассыпалось, ибо, в сущности, стало горстью пепла.
Идущий по следу, как мог, успокоил Луизу Самсоновну, вернувшись в ней к пещере у Серых Камней. Он говорил торопливо, стараясь объяснить обезумевшей женщине, где они находятся и почему. Дело в том, что Зуранов не слышал никакого тиканья часового механизма, просто он увидел, как что-то металлическое блеснуло внутри букета. Он понял, что это взрывное устройство, возможно, радиоуправляемое.
Их спасло то, что бандит, руководивший террористической акцией, ждал, когда выйдет из подъезда его молодой подельник, изображающий из себя разносчика цветов. Может, он таковым и был. Мерзавцы действовали наверняка, но просчитались. Киллер вовремя, не мешкая, нажал на кнопку взрывного устройства. Но оно не сработало в «пространстве» во время перелёта Зуранова и Булиной из одного временного пространства в другое. Злосчастный букет Алексей умудрился швырнуть в ущелье в момент своего приземления, и это спасло им обоим жизнь.
– Умоляю вас, Алексей Владимирович, больше никогда в жизни не совершайте со мной таких ужасных путешествий в ваш жуткий мир! – сказала, немного успокоившись, Булина. – Я здесь, если бы не погибла, то обязательно сошла бы с ума.
– Я и не собирался, вас Луиза Самсоновна, брать с собой в наше короткое путешествие, – Зуранов закурил. – Я схватил вас за руку, чтобы вы раньше меня не притронулись к чёртову букету. А времени терять было нельзя. Поймите, всех нас спасло даже не чудо, а что-то большее. Сработала во мне какая-то сверхънаблюдательность, интуиция и невероятная реакция на происходящие события. Но теперь все цветы, растущие здесь, ваши! Мы вернёмся в наш дикий, двадцать первый век, с шикарным букетом цветов. Таких никогда не дарили даже премьер министру России.
– Мне искренне жаль его, – по-детски засмеялась Булина, – потому, что он гораздо беднее меня.
Идущий по следу вспомнил, что прямо здесь, перед пещерой, под небольшим валуном он спрятал в шкуре каменного кролика большое количество золота и самоцветов.
Сокровища оказались на месте, и шкуру даже не успели или не пожелали разорвать большие термиты Крах-Ку. Идущий по следу развернул её перед взором удивлённой Булиной, и она вскрикнула от восторга, увидев великое множество самоцветов небывалой величины и красоты. Более десятка драгоценных камней он вручил Булиной.
– Вот вам и подарок на день вашего рождения, Луиза Самсоновна, – без всякой торжественности сказал Зуранов. – Я помогу вам всё это за бесценок сбыть нашим продуманным ювелирам… Пусть обогащаются! Но и вы в накладе не останетесь. Я думаю, что на вырученные деньги вы сможете купить хорошую квартиру в центре Москвы. Остального вам почти хватит для того, чтобы прожить до глубочайшей старости, ни в чём себе не отказывая.
– Знаю, что не в деньгах счастье, – Булина крепко поцеловала Алексея в губы. – Но я не в силах отказаться от такого подарка. Нарушения закона тут никакого не наблюдаю. Клад найден не на территории России. А если даже и на её территории, в чём я глубоко сомневаюсь, то он, получается… из прошлого. Его, как бы, нет. Спасибо, Алёша. Но я, всё равно, буду работать в «Портале», даже… бесплатно. Мне трудиться… очень необходимо. Я не обираюсь отсюда уезжать в столицу. У нас тут… уютнее.
– Хорошо, если бы это было так. Впрочем, и в нашем городе жить можно.
Через несколько минут они вернулись в офис детективного агентства. Левой рукой к груди цветущая и счастливая Булина прижимала огромный букет гигантских красных лилий Ли-Ми-Няи.
Алексей, разумеется, не забыл прихватить с собой мешок с драгоценностями и золотом.
– Мы не поняли, куда и зачем вы испарились, – с некоторым возмущением сказал Шнорре старший. – Я ценю твои феноменальные способности и возможности, Алёша. Но ведь все мы тут живые люди. Мы целых семнадцать с половиной минут активно переживали… за вас.
– В следующий раз, Михаил Арнольдович, когда решите кому-нибудь сделать сюрприз, подарить цветы или ещё что-то, – сухо сказал Зуранов, – будьте осмотрительней. В букете таилось взрывное устройство мощной силы. Его хватило бы для того, чтобы разнести «в клочья» не только офис, но и добрую четвёртую часть всего здания.
Естественно, Зуранову пришлось рассказать обо всём произошедшем. Михаил Арнольдович тоскливо покачал головой и признался, что купил шикарный букет роз за бесценок прямо здесь, на улице, на углу дома. Молодой рыжий человек буквально навязал его ему. И тут Шнорре старший вспомнил, что у Луизы Самсоновны, как раз, сегодня день рождения. Он договорился, что торговец цветами лично принесёт их в офис, и это будет приятным и неожиданным… подарком.
– Я думаю, взрывника и «цветочника», – Дмитрий, немного протрезвевший, налил себе в стопку водки, – надо отправить туда, как и других негодяев, где… Одним словом, им место в Раннем Неолите.
– Им место на безымянном кладбище! – возразил Степан. – Они, намереваясь уничтожить нас, не пожалели и жильцов этого дома.
– Резонно, – согласился Михаил Арнольдович,– и лично я ликвидирую его. Его рыжая рожа хорошо мне запомнилась.
– Я видел этого человека из окна, когда он выходил из подъезда, – Вадим Шерстенёв тоже закурил. – Я хорошо его знаю. Мне известно, где он живёт и работает. Он – охранник одного из ЧОПов под названием «Удав». По фамилии Егор Фомичев. Им заниматься надо прямо сейчас, по свежим следам. Макаровский пистолет при мне…
Его остановил Зуранов жестом, извлекая из кармана один из бластеров, подаренных ему Полиной. Он отвёл в сторону Шерстенёва, подробно объясняя, как пользоваться страшным оружием. Вадим понял, но не совсем поверил в то, что действия этого оружиия имеет мощную и неотвратимую силу. Всё сгорает внутри живого существа, предмета или явления и потом становится пеплом. Такой вот своеобразный инфаркт или инсульт.
Пистолетом только можно попугать рыжего, чтобы узнать, кто нажимал кнопку взрывного устройства и кто за этим стоит, если, разумеется, молодой негодяй в курсе… Шерстенёв, ни слова не говоря, вышел из офиса. Ключи от «Форда» ему подал Михаил Арнольдович. Зуранов не сомневался, что Вадим справится с заданием.
Всё, что рассказала Луиза Самсоновна, до мельчайших подробностей Зуранов записал на цифровой портативный магнитофон, сделав необходимые пометки в блокноте. На основные вопросы, поставленные очередной смертью, в данном случае, бабушки Тоси, Алексей теперь мог ответить. Если не на все, то на большинство из них.
Почему именно на квартире у старушки банковским служащим надо было завершить кое-какие формальности? Явно, чтобы присвоить приготовленные деньги, скорей всего, в долларах; ликвидировать пожилую женщину, но так, чтобы смерть её казалось или естественной, или похожей на обычный несчастный случай. Заодно необходимо было ликвидировать – липовые документы.
Всё канкры, разумеется, делали быстро, чтобы сдуру баба Тося, да ещё под впечатлением от предстоящего «обогащения», никому и ничего не успела рассказать. Но она успела… Может быть, она была одной из тех, немногих, кто не побоялся поделиться «секретной» информацией с кем-то из знакомых. Значит, в её душу закралось, пусть не большое, но сомнение.
Но почему же не такая уж и безграмотная старуха (за плечами железнодорожный техникум), в прошлом, накопительница денег, ломовая лошадь в женском образе, клюнула на такую ерунду, на такую «залепуху»? Вряд ли её можно назвать основательно «лохонутой», если она умудрилась, практически, из ничего в нашей стране сколотить себе, вероятно, неплохое состояние. Может, приторговывала чем-то, на рынке… Не важно. Главное, есть факт её внезапной смерти, а с ней исчезновение её капиталов.
Или взять, к примеру, скульптора Воротова. Он же – не глупый старик. Но его обвели вокруг пальца и умело отправили, к «верхним людям», то есть на тот свет. Значит, канкры, кроме всего прочего, и великие психологи. Знают слабые струны людских душ и помыслов и на них играют. Лесть, обман, хитрость, коварство…
«Вы хотите стать богатым? – ласково и проникновенно спрашивает у неискушённых людей какая-нибудь обаятельная особь женского пола новоявленной фирмы, где верхушка очередной «пирамиды» и обогащается за счёт дураков. – Если желаете процветать, то тогда спешите к нам!».
Да разве можно соизмерить цену человеческой жизни с самым огромным состоянием в любом денежном выражении или эквиваленте? Нет! А вот, извольте знать, преступники при чинах и высоких должностях соизмеряют. Дескать, бабы произведут на свет новых рабов, а деньги… рожать пока не сподобились.
Естественно, канкры умели льстить. Сладкой ложью опутывали свои жертвы… «Мы слышали о вас много хорошего», «только такой человек, как вы, достойны и обязаны стать по-настоящему богатым, а значит – свободным», «мы уважаем Вас за Ваш труд, талант, деловую хватку, за…»…Надо полагать, что все эти разговоры велись и ведутся в непринуждённой дружеской беседе, с полной видимостью доброжелательности к оппоненту, участия, понимания к нему со стороны проходимцев и преступников.
Методов и приёмов обработки относительно и условно богатого населения, впавшего в состояние лоховости, масса. «По большому секрету скажу вам, что мэр нашего города два года сделал солидный вклад в наш банк, и теперь он – процветающий человек». Этакий весёлый и холёный толстячок.
А чем же мы с вами хуже мэра, господа и товарищи? «Но почему о вашем банке почти ничего не известно и нет рекламы?». Такой вопрос может и, наверняка, возникает у потенциального клиента, то есть… покойника. Ответ очень прост: «Зачем нам реклама? Вы же сами понимаете, что мы не можем обогатить всех желающих».
Они, проходимцы и душегубы, под прочной крышей отцов организованных преступных группировок, занимающих порой солидные государственные посты, научились не только запугивать свои жертвы, но обещать им всё – от манны небесной до золотых гор. А разве этого мало? Но не каждый, конечно, хватает наживку.
Многие, из числа самых осторожных граждан, находятся в глубоких раздумьях и не рискуют. А ва-банк, как ни странно чаще всего идут самые «особенные», жадные до дармовых денег и… находят собственную смерть. Вот так и бабушка Тося клюнула и… зависла на крючке.
Полное имя её Антонина Егоровна Зверева, ветеран труда, проработавшая на строительстве железных дорог и отдельных участков почти всю свою долгую и сознательную жизнь. И мастером была, и путёвым рабочим… Стоило ли вкалывать? Да ведь только для того, чтобы не видеть ни единого просвета в жизни и умереть в нищете, которую она сама создала для себя.
Дошла до такой жизни самостоятельно, уверенными шагами без активного участия в её судьбе и вмешательства в существование этой странной женщины правителей и депутатов разного уровня и масштаба. Она даже замуж не выходила (так выгодней и дешевле) и детей не имела. К чему лишняя трата денег?
Родственники, если имелись в наличии у старушки-скопидомки, то, наверняка, не ведали о её существовании. И она всегда такому раскладу радовалась. Вовремя Зверева (вот тут-то сообразила) в своё время вложила свои сбережения в недвижимость, поэтому от инфляции и кидалова на государственном уровне не очень-то пострадала. Она в то время умудрилась купить несколько частных домов в посёлках Севера-Запада России; подержанную, но ещё крепкую автомашину «Ниву» и что-то там ещё.
Луиза Самсоновна сейчас вспомнила то, что когда-то ей рассказывала ныне покойная соседка. И вот такую хитрую и продуманную бестию ловко развели «банкиры».
Кто же они такие, припеваючи живущие во всех сферах экономики, науки, искусства и культуры? Проходимцы, для которых всё окружающее – «бизнес». Они успешно идут по чужим головам, правда, иногда их ноги соскальзывают с некоторых лысин. Они падают, но, как правило, снова встают и бегут, идут, ползут туда, где можно украсть или нагло присвоить незаработанное и несозданное ими… Чужие деньги, чужие художественные полотна, книги, открытия, идеи…
Они идут на всё, вплоть до убийства, чтобы показать миру свои малохольные рожи, за чужой счёт приобрести власть, авторитет и капитал. Полный разбой… Возможно, они, как бы, ясновидящие злодеи, подобных которым нет и не было ни в одной стране и ни в одном времени. Увы, они всегда существовали и во всех странах земного мира.
Весёлый и находчивый Ося Бендер, по сравнению с ними, пятилетний ребёнок с ограниченными физическими и умственными возможностями, причём, никакой не преступник. Отечественные канкры, действовавшие в промежутке от тридцатых до восьмидесятых годов минувшего столетия, в корне отличаются от современных, то есть нынешних негодяев. Те, кто хорошо устроились в сегодняшнем дне и раскатавшие губу на завтра (в чём Зуранов не сомневался) – прогрессирующие мутанты, которые на голову выше своих наивных предшественников и нынешних оппонентов по условно умственным и физическим способностям и возможностям.
Если это было бы не так, то кости большинства «хитро-мудрых» вкладчиков, неудачных «продавцов» недвижимости, представителей «глубокого запаса» представителей творческой интеллигенции и прочих бедолаг не гнили бы в могилах и, просто, глухих и безлюдных местах.
Господа и дамы, которые живут и пытаются жить за счёт чужого труда, даже, если не убивали кого-то, конкретно, то всё сделали для того, чтобы досрочно свести в могилу великое множество настоящих людей. В целом, всё сводится к миллионам человеческих жизней. «Сволочи, – подумал Алексей. – Но это не ругательство. Всего лишь, констатация печальных и… жутких фактов». В мировом масштабе счёт жертв, пожалуй, идёт на миллиарды. Извечная беда и проблема планеты Земля.
Постоянная борьба с преступным миром должна быть беспощадной, активной и обязательной. Но и подобных бабе Тосе людей Зуранов тоже отказывался понимать. Смешно ведь и страшно вкалывать, как лошадь Пржевальского, потом на старости лет запирать себя в четырёх стенах, по сути, повторять подвиги русских аскетов, губя свою плоть, но не ради веры, не ради укрепления духа святого, а ради жалких… денег. Алексей, вполне, понимал и следовал смыслам народных поговорок: «Полезно быть богатым, но не во вред здоровью» и «На чужом горбу в рай не въедешь».
Вот и название для своего банка они выбрали психологически точное, смысл которого плотно засел, застрял в памяти нынешних стариков, потенциальных клиентов фирм, грамотно и умело разводящих народные массы. «Красная гвоздика». Молодые тоже ловятся на удочку «обдиральных» банков, яблоко от яблони недалеко падает. Но курс отлаженная махинаторская машина держит на тех, кто хоть что-то имеет.
Красноречивым, ностальгическим названием проходимцы явно, как бы, говорят пожилым людям? «Мы с вами в тех прекрасных и сказочных былых временах. Если вам угодно, то мы за социальное равенство и с кем угодно, потому что любим Вас. Но главное, что мы – с вами, богатенькие старички и старушки. Мы Вас ценим и понимаем, и сделаем ещё богаче. Не государство, а – мы!».
– Но подобного рода обещания, – сказал Зуранов, – подлая и пошлая ложь. Она и губит, и преображает доверчивых людей.
– Если ты такой умный, Лёша, – недовольно буркнул Михаил Арнольдович, – то пиши диссертацию, сразу докторскую. А у нас простая задача – найти преступников и наказать их. Чего тут со всех сторон философствовать? Все уже давно знают, что не сотни, а тысячи лет Русь жила не правильно. Ну, и что?
– Сейчас, минут через пятнадцать-двадцать, Шерстенёв отправит на тот свет злодеев, которые хотели взорвать нас вместе с половиной всего огромного дома, – с грустью сказал Дмитрий. – Всё взаимосвязано, и Алексей прав.
– Да, всё сказанное нами сейчас за стихийным и своеобразным траурно-праздничным столом, есть оправдание наших действий, – подал голос Степан. – Быть рабами, которых методично уничтожают преступные элементы, получается, не красиво, да и не справедливо. Короче, не правильно это.
– Никогда не думал, что мои дети будут спорить со мной, – пошутил Шнорре старший.– Впрочем, правильно. У вас – молодость и пытливый ум. Этакий… крылатый максимализм.
– Не в этом дело, отец, – сказал Степан. – Все мы пытаемся добраться до истины. Ошибаться нам не пристало. Слишком большая ответственность.
– Мы – следователи, заодно приводящие нами вынесенные приговоры в исполнение, – съязвил Зуранов. – Но другого выхода не вижу. Ситуация такова, что… Скажу словами Грибоедова: «А судьи кто?». К сожалению, это и о нас с вами тоже.
– Вы говорите, господа, плакатно, – съязвил Шнорре старший. – А справедливость – сплошной блеф. Огромный колпак для наивных дураков и лохов. Да и, вообще, не понятно, что она такое. Недосягаемая морковка для сборища ослов.
Никто не среагировал на дерзкую и, возможно, не совсем обоснованную шутку Михаила Арнольдовича. Чему тут радоваться? От чего веселиться?
Директор детективного агентства «Портал» надеялся, что все его подчинённые понимают, что совсем не случайно совпало время поминок Гранкина и день рождение Булиной. Такие «случайности» не чужды всему Земному Миру, но в России они, в последнее время, стали «доброй традицией»…
Увы, но всё вписывается в повороты отечественной истории, даже если она умышленно и капитально искажена. Прошлое наставительно диктует настоящему: найди друзей и одолей врагов. В такой тактике, да и стратегиях, необходимо понять одно: вот – друг, а вот – враг… и то, почему происходит всё именно так, а не иначе. Если подавляющему большинству не дано понять этого, значит, они – не боги, не люди и даже не двуногие рабы, а… канарейки.
– И погибла Зверева от… несчастного случая, – вернулся к конкретному разговору Зуранов. Он, скорее, не спросил об этом Булину, а констатировал сам факт.
– Да, Алексей, – Луиза Самсоновна начала всё абсолютно понимать. – Она приняла большое количество снотворного в таблетках. Отравилась. Не рассчитала возможности своего организма.
– Ясное дело. Человека можно заставить принять хоть килограмм снотворного, – Зуранов кивнул головой,– под стволом пистолета. Его можно ввести под язык, под ноготь, да мало ли куда. Можно и подождать, пока человек тут же ни уснёт… навеки.
– Алексей, но ты должен не забывать, – заметил Шнорре старший, – что, всё же, криминалисты, однозначно провели экспертизу. Мы об этом узнали из… Интернета.
– Наши эксперты только в детективных романах, – заметил Алексей, – неумело скопированных с американских книг на полицейскую тему, причём, низкого пошиба, по волоску на заднице предполагаемого преступника определяют его домашний адрес или болел ли он коклюшем в далёком детстве. Чушь! Всё чушь собачья, льющаяся на россиян грязным потоком с телеэкранов. Вроде как, больше не о чем говорить и больше нечего видеть и слышать.
– Правильно, – согласился с ним Дмитрий, – умело инспирированное случайное отравление, похожее на неумышленное самоубийство… по незнанию, неосторожности. Да и кто будет разбираться в причинах смерти одинокой старухи? Покопалась полиция в матрасе для отвода глаз – и достаточно.
